Никто, кроме нас - стр. 30
– Я…, – делаю глубокий вдох, – Я…хочу тебя забыть! – наконец признаюсь самой себе. Морю. Природе. Пустоте.
– Я пытаюсь тебя забыть! Пытаюсь! – кричу снова и снова, пока воздуха в лёгких не остаётся.
Падаю на колени, впиваясь руками в мокрый песок. Правая рука прикасается к сердцу. Снова острая боль. Она не отпускала. Взгляд магнитом тянется к маленьким скалам с левой стороны, на которые ярко падал свет луны, благодаря чему отчётливо виднелась человеческая рука.
На секунду сердце перестаёт биться. От страха. Но я ведь не смогу оставить это так? А если этот человек ранен? Жив ли он вообще?
Начиная все обдумывать, судорожно встаю на ноги, ощущая дрожь в конечностях. Достаю телефон из кармана и включаю фонарик. До этого момента, думала, возможно все это показалось. Но сейчас, на берегу моря, среди песка и камней отчетливо показалось мужское тело. Мужчина лежал боком; его руки безжизненно обмазались песком, как и чёрный костюм, впитавший воду.
Может он просто пьян?
Присев на колени, аккуратно поворачиваю его на спину. А потом все стало белым шумом. Руки застыли на мокрой ткани пиджака. Пульс сорвался с ритма. Казалось, я забыла, как дышать.
Нет. Нет. Нет.
Этого не может быть. Мне все это сниться?
– Боже мой…, – прикрываю рот рукой, не в силах поверить своим глазам.
Даниэль.
Передо мной лежал Даниэль. Его лицо было слишком бледным, а губы посинели до ужаса, что повергло в шок. Белая рубашка покрыта кровью, хотя назвать её белой было уже невозможно.
Тело внезапно пронзило пугающее чувство страха. Руки стали дрожать.
– Даниэль, – сорвался шепот, а следом и слезы.
Позабыв обо всем, коснулась его лица, судорожно трясущимися пальцами.
Холодный. Он был таким холодным, что заплакала еще громче.
Почему я плачу? Я его ненавидела. Человека, который убил мою мать. Убил меня. Мое доверие. Мою любовь. Почему я черт возьми плачу?
Потянулась к жилке на его шее, боясь ничего не почувствовать.
Я плакала. По правде, плакала.
Надеялась никогда его не видеть. Но сейчас согласна видеть каждый день, лишь бы билось его чертово чёрное сердце.
Два пальца прижались к его шее. Тихо. Безжизненно.
– Дьявол, нет, – всхлип вырвался с большей силой.
Два пулевых ранения. Он был в воде, черт знает сколько часов. Сколько он пролежал здесь?
Разве может человек выжить после этого?
Но это же Даниэль. И как бы больно он не сделал мне, он отец Тины. Я должна его…спасти.
Руки сцепились поверх друг друга, и я поставила их на его грудную клетку, делая массаж сердца.
Один. Два. Три.
Пальцы вновь касаются его жилки. Ничего.
– Давай, черт возьми, ты должен жить, гребанный ублюдок.