Николай II. Расстрелянная корона. Книга 1 - стр. 9

– Катька, вставай! Больше бить не буду.

Но Екатерина не подавала признаков жизни.

– Померла, что ли? – Алексей побледнел, нагнулся к жене, повернул к себе ее избитое лицо.

Екатерина дышала, пусть и слабо.

– Жива, слава богу. Да только надолго ли?

Ребенок исходил истошным криком. Алексей подошел к зыбке, покачал ее. Сын прекратил плакать и вдруг засмеялся так, будто кто-то щекотал его.

Рыбанов отпрянул от ребенка и подумал:

«Господи, что это? Воистину ненормальный. Да за какие грехи мне все это? Еще Катька помрет, не дай-то бог. Тогда староста Кирьян быстро мужиков соберет, отвезет меня в уезд и сдаст полиции. На то он и староста, чтобы за порядком на деревне следить, а не только на сходах выступать. – Он присел перед женой, тронул ее руку и услышал, как Екатерина застонала. – Жива. Но помереть может. Нужна помощь. Господи, и чего я сорвался? – Страх переполнял Алексея, заставлял его думать о себе. Убийство жены – это тяжкое преступление. За него можно и на каторге сгнить. – Надо звать кого-нибудь на помощь. В дом родительский ходу нет, доктора сам в Сарду отвез. Погоди, а жена Грудова? Она из отцовского дома ушла, сейчас должна быть у себя. Ольга же знахарка, лечить умеет. Избитых тоже поднимала, когда мужики на кулачные бои деревня на деревню выходили. Да еще каких переломанных! Вот к ней и надо идти. Чего-то младенец притих. Чудной он какой-то. – Алексей подошел к зыбке и увидел, что Федор, его сын, тихо спал. – То орет до синевы, то смеется, как дурной, а теперь спит, посапывая. Ну и хорошо».

Рыбанов в окровавленной мокрой рубахе, портах да лаптях быстро пошел шагом по улице. В деревне не спали только цепные псы, сопровождавшие его своим лаем. Он дошагал до двора Грудовых, отворил калитку, прошел к избе, тихо постучал в оконце.

Вскоре бородатое лицо Грудова высунулось в темноту двора.

– Кто тут?

– Никола! – не повышая голоса, проговорил Алексей. – Это я, Лешка Рыбанов.

– Чего тебе? Какая нелегкая принесла в ночи?

– Жена твоя дома?

– Ольга? – удивился Грудов. – А где же ей быть-то?

– Ну, может, у нас. У отца.

– Ты сам-то чего блудишь по деревне?

– Выйди, Никола, разговор есть.

– Сейчас. Погоди на крыльце.

Рыбанов прошел на крыльцо. А с полатей у печи подала голос проснувшаяся жена Грудова:

– Чего там, Никола? – подала голос с полатей Ольга.

– Лешка Рыбанов приперся, а чего, пока не знаю. Говорит, разговор есть.

– Неймется ему. При отце покойном надобно быть, а он по деревне шатается.

– Про тебя Лешка спрашивал.

– А чего?

– Тут ты или в доме покойника?

– Он пьяный, что ли?

– Не похоже. Лешка вроде никогда не пил ничего, кроме кваса да воды.