Ничья на карусели - стр. 3
Чем больше ты слушаешь чужие истории, чем больше наблюдаешь сквозь них чужую жизнь, тем большее тебя охватывает бессилие. Осадок и есть то самое бессилие. Суть бессилия в том, что нам некуда идти. В нашем распоряжении – подвижная система под названием «наша жизнь», в которую мы можем себя вписать, но эта же система одновременно предусматривает и нас самих. Как карусель – мы всего лишь вращаемся в определенном месте с определенной скоростью. Наше вращение никуда не направлено. Ни выйти, ни пересесть. Мы никого не обгоняем, и никто не обгоняет нас. При том для сидящих на карусели это вращение кажется яростной ничьей с воображаемыми врагами.
Вероятно, именно по этой причине факт может выглядеть странно неестественным в той или иной ситуации. Подавляющая часть внутренней силы, которую мы зовем волей, исчезает, едва возникнув, однако мы не в состоянии этого признать, и пустота оборачивается странными и неестественными искривлениями на разных этапах нашей жизни.
По крайней мере, я так считаю.
Ледерхозен
Идея серии зарисовок, собранных в этой книге, родилась у меня однажды летом несколько лет назад. До того момента у меня не возникало желания писать тексты такого рода, и не расскажи она эту историю (и не спроси она, не выйдет ли из этой истории рассказ), может, и не было бы этой книги. Выходит, спичку поднесла именно она.
Между тем с момента, когда она поднесла спичку, и до того, как огонь разгорелся во мне, прошло довольно много времени. Фитили, торчащие из моего тела, порой бывают чрезвычайно длинны. Даже слишком длинны, настолько, что выходят за пределы моих поступков и средней продолжительности жизни моих чувств. Случается, огонь достигает тела, когда это теряет всякий смысл. Но в тот раз возгорание удивительным образом уложилось в нужный срок, и в результате возник этот текст.
Эту историю мне рассказала бывшая одноклассница жены. Не особенно дружные в школьные годы, после тридцати они случайно встретились, неожиданно сблизились и подружились. Зачастую подруги жены кажутся мужу довольно странными существами, но к ней я проникся симпатией с первой же встречи. Довольно крупная для женщины, она почти не уступала мне ни ростом, ни комплекцией. Преподавала игру на электрооргане, а все свободное время отдавала плаванию, теннису и лыжам. Подтянутая, всегда красиво загоревшая. Ее страсть к спорту можно было назвать маниакальной. Выходной начинался с утренней пробежки, потом заплыв в бассейне с подогретой водой, неподалеку, после обеда два-три часа игры в теннис, затем аэробика. Я и сам большой любитель спорта, но до нее мне было далеко как в количественном, так и в качественном отношении.