Ни ума, ни фантазии - стр. 28

Я его перебил:

– Давно вы читали то, что вам присылают?

– А зачем? Я уже знаю героев, сюжетные виляния, стили. Всё знаю.

– Лучше на растопку?

– Или вместо туалетной бумаги.

– Простите, я очень устал за сегодня. Можно я вам пришлю свою рукопись? Но только чтобы вы её прочли. Из интереса.

– Не думаю, что вы меня удивили… Но попробовать можно

– Куда посылать?

– Вот мои координаты, запоминайте: пятьдесят пять градусов, сорок пять минут, двадцать одна секунда северной широты и тридцать семь градусов, тридцать семь минут, четыре секунды восточной долготы.

– Хорошо. Я запомню и обязательно пришлю. А теперь – оставьте меня, будьте добры. – И он – оставил.

Я прилёг на свою скамейку. Глаза закрывались, спину ломило, голова гудела, во рту было гадко. Отличная ночка, нечего сказать!..

– Дядя, а можно мне сесть? – Меня дёрнули за рукав.

Это была маленькая девочка, лет шести-семи, чернявая. Я сел и освободил ей место. Куранты били двенадцать раз, меня слепили яркие зимние лучи. Уже полдень, а ментам я безразличен?.. Я пытался разлепить глаза и тёр шею. Но слушал очень внимательно.

– Меня зовут Арина, а тебя? – сказала девочка.

– Антон… А ты что здесь делаешь одна?

– Я гуляла-гуляла с ребятами во дворе, кто-то предложил сбегать на Красную площадь смотреть. Я смотрела-смотрела, а потом ножки устали.

– А где твой двор?

– Совсем рядом, на Океанском проспекте.

– Не помню такого в Москве… И что? Где твои друзья?

– Разбежались кто куда… Мне одной страшно – тут такие большие все! И их та-а-ак много!

Мы сидели, разглядывая проходящие мимо куртки незнакомцев.

– Ты хочешь найти своих друзей? – спросил я.

– Да! Друзей!

– Тогда тебе повезло. У меня есть волшебная скамейка: ты на неё садишься, а друзья сами собой появляются. И знаешь, что? Дарю.

Глаза её переменились и наполнились той искренней радостью, которой люди очень быстро разучаются.

– Спасибо, дядя Антон!

Я оставил Арину и присоединился к проходящим курткам. Отойдя шагов двадцать, я обернулся: на скамейке сидело уже пятеро ребятишек. Я не успел толком порадоваться за Арину – мне позвонили.

Я ненавижу букву «г». Она фонетически омерзительна. Самые скверные слова начинаются именно с этой буквы: гадость, глупость, голод, ГУЛАГ, государство, Господь (что, в общем, то же), гангрена, гнильё, география, галлюцинация, гносеология, говно, гульфик, газета, гильотина, гроб, гибель, град, галстук, Галина… Хватит! Я решительно исключаю её из лексикона! Я!.. Я вообще не о том хотела рассказать.

Цензуры на Руси уже лет тридцать нет. Это официально. Неофициально – процветает. А заведую ей я.