Ни днём, ни ночью - стр. 41
– Я мигом, Олежка! – подскочила и бросилась его наказ исполнить.
Хельги и сам не разумел, с чего вдруг заулыбался шире некуда: то ли потому, что бежала завлекательно, то ли потому, что перечить ему не стала.
От автора:
Дотянули до берега - ладьи были плоскодонными, могли пройти и по неглубокой реке. Иногда их перетягивали из протоки в протоку, это было возможным именно из-за плоского дна корабля.
8. Глава 8
– Спаси бо, Ньял, – Раска кинула улыбку пригожему варягу. – Может, свидимся еще. Храни тебя Велес Премудрый.
– Дождись меня, Раска. Я очень скоро вернусь, только уже на кнорре*. Рюрик решил, что воевать на его землях нам нельзя, а торговать можно, – северянин топал за ней по сходням, какие гнулись под его тяжестью, скрипели жалобно. – Мне жаль, что не смог привезти тебя прямо в Новгород. Не любят нас словене, – сказал и улыбнулся широко.
Раска засмеялась, глядя на пригожего варяга, радуясь его чистому взору и доброму голосу. Уж было совсем собралась обнять парня на прощание, да помешал Хельги: взял за рукав и потащил, будто животину на веревице.
– Бывай, друже! Тебе всегда рад, возвращайся вборзе, – Тихий кивнул Ньялу, а ей, Раске – ни слова, ни полслова.
За то уница осердилась на Хельги, уж который раз за два-то дня!
С того самого мига, когда оставили позади горящую вражью ладью, а Раска взялась шутейничать с Ньялом, Тихого будто подменили: молчал, глядел смурно, пугал тяжелым взором, какого уница разобрать не могла никак. Однова закусились с ним из-за пустяка, когда поблизости никого не было: поругались знатно и боле не разговаривали. Хельги злобился, она – тоже, потому и спать улеглись в молчании да поодаль друг от друга. А вот среди ночи, Раска проснулась от того, что Тихий укрывал ее теплой шкурой. Глаз она не открыла, притворилась спящей, а потом долгонько раздумывала – что ж нашло на злобного, почто с себя скинул, а ее укутал, зачем мерз по знобкой еще ночи.
Поутру, когда уселась рядом с Ньялом выпить горячего взвару и послушать о дальних краях, Хельги устроился напротив и жёг взглядом до тех пор, пока она не озлилась и не ушла подале.
Полудничала Раска с варягом, слушала, едва не открыв рот, речь его, чудную и потешную, а тот заливался соловьем, да глядел по-доброму. Унице бы радоваться, но все оглядывалась на Хельги: снова молчал и тревожил взором.
По сумеркам, когда до Новограда было рукой подать, Хельги принялся ехидничать. Раске бы смолчать, а норов ее не позволил: наново разругались, потом умолкли, но взглядами жглись, едва искрами не сыпали.
Теперь, Хельги тащил ее за собой, как корову пеструю, с того Раска наново озлилась: