Незолушка, или Любовь в секс-шопе - стр. 28
Обида, ощущение собственной глупости и беспомощности, грусть. Эмоции перемешались и нахлынули с новой силой. И тогда я уже не смогла больше сдерживаться. Просто расплакалась, так и оставшись сидеть возле дверей, не имея ни малейшего понятия, что делать дальше и как выбраться из той ямы, в которую умудрилась свалиться.
4. Глава 4
Слезы высохли сами собой, когда во входную дверь настойчиво постучали. Пришлось собраться и встать с пола, который уже практически стал родным. И почему я раньше не замечала какой в «Кожаном кролике» прекрасный кафель? Наверное, я даже по нему буду скучать.
Первой приехала служба охраны, потом полиция, последним появился Геннадий Петрович, да не один, а в сопровождении Антона. Отлично, теперь меня не просто уволят, а предварительно уничтожат морально.
Опухшее от слез лицо не смущало совершенно. Уже вообще ничего не смущало. Я терпеливо отвечала на вопросы, ожидая своей участи, мечтая, чтобы все поскорей закончилось. Хотелось оказаться дома, поймать Ксерокса и, не обращая на все недовольство кота, рухнуть с ним на диван, а потом вновь долго и бессмысленно плакать. Так мне бы точно полегчало, но пока нужно было делать то, что требовалось.
Сам хозяин магазина особого внимания на меня не обращал, вел себя сдержанно, но тешиться лишними надеждами не приходилось, понимая, что следующая часть программы начнется, едва полиция и охрана покинут секс-шоп.
Так и произошло. После заполнения всех необходимых бумаг и копирования информации с камер видеонаблюдения все лишние люди покинули «Кожный кролик». Конечно, я бы хотела выпихнуть следом за представителями власти и Антона, но парень со скучающим видом, сложив руки на груди, устроился на стуле, видимо, ожидая продолжения представления.
И ждал не зря.
Едва закрыв дверь за полицейскими, Геннадий Петрович с тоской взглянул на меня и тяжело вздохнул.
– Маша-Маша… — с грустью в голосе начал он, но я решила закончить сама, потому что долгой речи о том, как велика моя вина, вынести бы просто не смогла.
– Я все понимаю. И что не работаю здесь – тоже понимаю, и про штраф знаю. Пожалуйста, давайте вы просто скажете, что нужно сделать дальше, а потом я поеду домой.
Не знаю, откуда взялось то смирение, с которым я произнесла эту фразу. Видимо, дело было в пережитом стрессе, а может, и в руке, которая отчаянно ныла.
– Как это не работаешь? – подал голос Антон, даже со стула встал и подошел к отцу.
Только этого не хватало.
– Таковы правила, – ответил вместо меня Геннадий Петрович.
– Не-не, так дело не пойдет, – у него белка, что ли?!