Незнакомцы на мосту - стр. 73

Он рассказал, что в июле 1955 года отправился в «длительную командировку» (вероятно, в отпуск на родину) и оставил Хейханену пять тысяч долларов наличными. Деньги, как он объяснил, предназначались на особые расходы, но не стал вдаваться в подробности, на какие именно. Когда он вернулся, Хейханен сказал, что все выполнил, но это оказалось ложью.

– По всей вероятности, – считал Абель, – эти средства Хейханен присвоил.

Я расспросил Абеля об истории с «Дейли ньюс» и монете с микропленкой. Он сказал, что сам не помнил о потере подобного «никеля». К этому времени я достаточно хорошо узнал Абеля и понимал, что если бы он сам потерял полую монету с микрофильмом, то не забыл бы о такой оплошности.

Я не поделился с ним своими мыслями, но при появлении истории в печати мы не без оснований подозревали, что власти намеренно слили информацию в газету с ежедневным тиражом в около двух с половиной миллионов экземпляров в попытке найти дополнительных свидетелей, которые помогли бы связать полую монету и микропленку с Абелем и с Хейханеном. Однако Томпкинс не только отрицал это, но и заявил, что считал утечку делом наших рук.

Как бы то ни было, Абель ничего не знал о полой монете и не думал, что в шифровке на микропленке использовался его код. Как он объяснил, каждый агент имел индивидуальный шифр, ключ к которому мог находиться только в Москве.

Теперь, как мне показалось, настало время рассказать моему столь уверенному в себе клиенту, насколько твердо прокуроры считали, что ему вынесут обвинительный приговор. Этим утром один из членов их команды доверительно сообщил нам о «новом важном повороте событий» и с многозначительным видом добавил, что им, вероятно, и не понадобятся все те улики, которые мы объявляли захваченными незаконно.

Я передал Абелю его слова с объяснением всей серьезности их наиболее вероятного смысла.

– Мне представляется возможным, – сказал я, – что у них появился новый, не известный нам пока свидетель, который подтвердит показания Хейханена. Некто, чьи показания будет трудно поставить под сомнение в ходе перекрестного допроса. Был ли еще кто-либо, возможно, некий американец, знавший об истинном характере вашей работы в США? – спросил я.

Я задавал ему подобные вопросы и прежде, а он неизменно с бесшабашной легкостью попросту отмахивался от них. Но теперь оказался по-настоящему встревожен. Он побледнел, у него задрожала рука. Ему пришлось положить сигарету, потому что она слишком очевидно выдавала его нервное напряжение.

– Вы должны обо всем рассказать мне, – настаивал я. – Это в ваших интересах. Только так мы сможем обеспечить вам наиболее эффективную защиту.