Незнакомцы на мосту - стр. 62
Или:
Б) В качестве агентов контрразведки, исполняя свои функции в национальных интересах, они должны были захватить Абеля, как можно дольше скрывать факт его ареста от возможных сообщников, а тем временем пытаться переманить его на нашу сторону.
И выбор между альтернативными образами действий был осуществлен. Причем если даже допустить, что он делался, исходя в перспективе из наиболее важных интересов Соединенных Штатов, предпринятые шаги к успеху не привели. А потому официальные власти не могут делать вид, что подобного выбора не производилось, как и задним числом утверждать, что они действовали в соответствии с духом и буквой закона.
Четвертая поправка изложена совершенно четко… Как хорошо известны те злоупотребления до Революции[9], которые и привели к принятию данной поправки. Основываясь на фактах по рассматриваемому делу, свидетель полагает, что четвертая и пятая поправки к конституции в трактовке оных Верховным судом США были нарушены.
Абель – иностранец, обвиненный в тяжком преступлении: шпионаже в пользу Советского Союза. Кому-то может показаться аномалией, что наша конституция гарантирует права даже подобной личности. Если бездумно рассмотреть безусловную приверженность Америки к принципам свободного общества, она может показаться излишним альтруизмом, который чреват разрушительными для общества последствиями. И все же именно эти принципы глубоко запечатлелись во всей нашей истории и стали основой для законов страны. Если Свободный мир перестанет быть верен своему моральному кодексу, то на планете больше не останется общества, которое сможет служить образцом для всех».
Мы ходатайствовали, чтобы слушания по вопросам ареста и обыска были назначены на 23 сентября, то есть в начале следующей недели.
Но нашего незамедлительного внимания требовали теперь так называемые предварительные процедуры и дебаты, предстоявшие на следующий день в Бруклине. Они касались жизненно важной даты начала суда, списка свидетелей обвинения (в особенности одного – по фамилии Хейханен), кандидатур членов жюри и окончательного варианта обвинительного заключения, где детально перечислялись вменяемые подсудимому преступления.
Мы провели несколько часов, обсуждая все эти темы, после чего разъехались. Я в кои-то веки оказался дома вовремя – к воскресному семейному ужину с запеченной индейкой. Оказалось, что мы вообще впервые сумели собраться все вместе после моего назначения двадцать семь дней назад. Я ненадолго вновь смог ощутить себя мужем и отцом. Разумеется, мне пришлось ответить на сотни вопросов, причем мой двенадцатилетний сын Джон интересовался серьезными материями – коммунистической системой и уголовным законодательством, в то время как дочек больше занимало, оставил ли Абель в России настоящую семью.