Незнакомцы на мосту - стр. 57
Мы прошлись по написанному мной тексту строчка за строчкой. Абель, выглядевший во всем профессиональном блеске в очках без оправы, слушал внимательно и молча кивал в знак согласия.
Черновик описывал, как полковник попросту исчез из отеля «Латам» и содержался в Техасе, где в течение месяца подвергался практически ежедневным допросам, получив «выгодное предложение» от ФБР в обмен на согласие сотрудничать. Завершались показания так:
«Мой назначенный судом адвокат обсудил со мной обстоятельства моего ареста и захвата моего имущества 21 июня в отеле «Латам» и объяснил, что они делают возможным применение к моему случаю некоторых положений законодательства. Я, в свою очередь, дал защите указание установить, какие именно юридические процедуры следует пустить в ход в этой связи, чтобы защитить права, которыми я могу обладать по конституции и законодательству Соединенных Штатов».
Я оставил Абелю копию его показаний, попросив основательно обдумать их, пока мы продолжим доводить текст до необходимого уровня обоснованности.
Во второй половине дня двое знакомых юристов пришли в мой офис, и я прочитал им проект показаний, предварительно одобренных Абелем. К моему изумлению, один из них сразу же осудил документ в целом и сказал, что предъявление столь «огнеопасного» материала в суде может замарать репутацию ФБР.
После такого вступления он добавил уже откровенно грубо:
– На вашем месте я был бы заинтересован только в том, чтобы спасти этому сукину сыну жизнь. Пусть покорно воспримет свою участь.
Этот юрист считал, что подобный ход вызовет «ожесточенные дебаты». Пришлось коротко объяснить ему, что в мои намерения не входило «марать репутацию» ФБР. Я высоко ценил эффективность деятельности сотрудников бюро, стоявших на страже закона. Однако, получив назначение на роль защитника полковника Абеля, я счел своим долгом представить в суде наиболее сильные аргументы в его пользу.
– А потому намеренный отказ от этих показаний или смягчение их воздействия, – сказал я, – будет означать, с моей точки зрения, нарушение этики.
Я напомнил собеседнику, что Абель предстанет перед судом, где будет решаться вопрос его жизни или смерти, и если я сознательно не приложу всех усилий для его защиты, то тогда сам в полной мере заслужу определения «сукин сын».
Расстались мы уже поздно вечером, но мне так и не удалось убедить оппонента в своей правоте.
Среда, 11 сентября
Спор, возникший во вторник по поводу письменных показаний, по-прежнему не давал мне покоя, и я пригласил пообедать со мной Джона Уолша, старшего партнера нашей фирмы. Опытный юрист и цельная натура, он был известен в кругу друзей своим крайним политическим консерватизмом, считая даже покойного сенатора Роберта Тафта «слишком большим либералом» во многих аспектах. Мне он показался идеальной фигурой для консультации по поводу столь щекотливого в этическом смысле вопроса.