Незавершенное дело Элизабет Д. - стр. 20

Элизабет была полной противоположностью беззаботности и иронии. Она никогда не говорила ничего просто так и никогда не забывала, что ей сказали. Она помнила про дни рождения, старые истории, не забывала позвонить и проверить, как ты там после того, как вырвала зуб мудрости. Да, с ней нельзя было дойти до несентиментальной откровенности, дать себе волю, сказать что-нибудь скверное, вроде «Я так люблю свою семью, но вся эта жизнь мне просто осточертела». Но через какое-то время это начинало казаться менее важным. Можно дать выход недовольству ребенком – обед не съеден, и гнев выплеснулся, – умолчав о том, что тебе пришлось выйти на улицу, хватая воздух ртом, как выброшенная на берег рыба, чтобы не сказать или не сделать что-то такое, о чем потом пожалеешь. И она бы выслушала и сделала вид, что не замечает слез, которые ты пытаешься сдержать, понимая, что ты не хочешь, чтобы их заметили. Элизабет не составляло труда стать тем самым человеком, которого видишь чаще всех остальных, футболкой, за которой привычно тянешься по утрам, когда не надо производить впечатление на других. Даже после того, как Кейт переехала, Элизабет всегда оставалась при ней регулярными телефонными звонками, неизбежными, как морской прилив. А потом, однажды, ее не стало.

Кейт выключила душ, и визг насадки отозвался в кафельных стенах. Она отжала волосы и насухо вытерла концы, вспомнив, что так же делала Элизабет, когда ребятишки выбегали из-под разбрызгивателя. Ходила между ними, как хозяйка, которой принадлежит частичка каждого, насухо вытирая маленькие головки.

Поначалу смерть Элизабет воспринималась как страшное потрясение с сопутствующими мрачными обязанностями: составлением бесконечных списков тех, кому нужно позвонить, и дел, которые она вызвалась привести в порядок. Но в то время еще не было ощущения, что почти год спустя это будет так же вышибать воздух из легких, как стремительный удар горя прямо в солнечное сплетение. Их близкая дружба была нетипичной. Их не объединяли воспоминания о совместной работе или прежних приятелях. Элизабет не обзавелась привычкой распространяться о шероховатостях брака или допускать, что есть еще пара-тройка вещей, которые ей хотелось бы совместить, а то и заняться ими вместо памперсов. Она не была соседкой, с которой коротаешь ленивый полдень на игровой площадке.

Но вот что самое забавное с теми, кто не вписывается в общую схему: они живут для того, чтобы пропускать все сквозь себя, а когда вдруг куда-то пропадают, то их отсутствие ощущается во всем.