Невысказанное завещание (сборник) - стр. 15
Всё ему здесь было хорошо знакомо, но… Как всё изменилось! Двор зарос бурьяном. Когда-то аккуратный, ладный домишко постарел, стоял теперь сиротливо, обветшавший, съёжившийся.
Остановился гость на минуту, прислушался. Тишина. Только в сухой траве нехотя стрекочет кузнечик. Направился к дому, пригнувшись, вошёл в тёмные сени, нащупал дверь и, приоткрыв её, спросил:
– Можно?
Никто не ответил. Он переступил порог. Навстречу ему, заправляя под платок седые волосы, шла хозяйка.
– Здравствуй, бабушка Шамсинур! Как вы поживаете?
Она смотрела на гостя и не узнавала его:
– Кто ты, сынок?
– Это же я, бабушка, Ахметвали.
– Кто? Кто?
– Ахметвали, говорю.
– Ахметвали?! Сын Гайниджамал?
– Да, он самый…
– Ай Аллам! – оживилась старуха. – Смотри-ка, не узнала, ты, оказывается, вернулся? Жив-здоров?
– Вашими молитвами.
– Бог дал. Ай, какая радость для бедной Гайниджамал! Вот ведь, если жив человек, то рано или поздно вернётся к родному очагу.
Она потянулась в угол к старику – тот спал на сакэ, под жёлтой шубой:
– Стари-ик, встава-ай… Ахметвали вернулся…
Но жёлтая шуба оставалась неподвижной. Тогда старушка взобралась на сакэ и стала тормошить старика:
– Просни-ись. Ахметвали вернулся, к нам вот пришёл, встава-ай, целые дни спишь. Постарел, ох, постарел…
Наконец приоткрылся краешек шубы – старик Лукман приподнялся на локте. Широко раскрыв глаза, будто испугавшись, он молча смотрел на незнакомого человека в солдатской гимнастёрке.
– Здравствуй, дедушка Лукман, – улыбнулся тот.
– А кто это? – не узнавал старик.
– Ахметвали ведь, – ответила старуха. – Неужели не узнаёшь? Наш Ахметвали.
– А-а-а… Сын покойного Ахметгарея, значит?.. Та-ак.
Согнув длинные ноги в коленях, опираясь на руки, он передвинулся на край сакэ. Ахметвали положил узелок, обеими руками пожал руку сначала старику Лукману, потом бабушке Шамсинур. Старики, поднеся к лицу ладони, прочли короткую молитву, и бабушка Шамсинур заговорила дрожащим голосом:
– Ай сынок Ахметвали, ты же нам дорог, ты ведь был близким другом нашего Батырджана… Вместе росли, вместе уехали… Но тебе суждено вернуться, а вот он…
Слёзы переполнили её глаза, покатились по лицу, она прикрылась уголком платка, спадающего на плечи, коротко вздохнула:
– Ох!
А старик сидел спокойно. Положив на колени большие, обессилевшие руки, он сосредоточенно глядел на них, какой-то притихший, равнодушный. Ахметвали видел, как Лукман постарел, осунулся. Даже не постарел, а как бы совсем потух, обуглился, словно обожжённое молнией дерево…
О том, что Батырджан погиб, Ахметвали узнал ещё на фронте. Он получил письмо из полевого госпиталя от санитарки Сании. По тому отчаянию, которое чувствовалось в письме, понял, что Батырджан был очень дорог этой девушке. Но тогда было не до неё. Ахметвали тяжело переживал смерть своего друга и со страхом думал о том, как перенесут весть о ней старики Батырджана.