Невская твердыня - стр. 11
Иван Васильевич, взволнованный ответом архиепископа, схватил его за руку:
– Стой!.. Так ли, святой отец? Правда ли то?
В глазах царя явно проглядывало недовольство.
– Правда, государь!.. Не верь тому, что говорят о холопстве Стефана у панов… Нет! Они его боятся. Король на первом же сейме громко изрек: «Не в хлеву, но вольным человеком я родился, и было у меня, что есть и во что одеться, прежде чем прибыл я в вашу страну. Люблю мою свободу и храню ее в целости. Королем вашим я стал волею Божией вами избранный, прибыл сюда вследствие ваших просьб и настояний, и вы сами возложили мне корону на голову. Поэтому я вам настоящий король, а не король, нарисованный на картинке. Хочу царствовать и приказывать и не потерплю, чтобы кто-нибудь правил надо мною…»
– Стой! – еле переводя дыхание от волнения, произнес царь. – Так и сказал он?
– Точно, великий государь, так он и сказал в лицо панам…
– Говори дальше! Хорошие слова! Что еще он сказал?
– А еще он, словно бы и природный владыка, изрек: «Будьте стражами вольности вашей – это дело доброе, но я не позволю вам стать хозяевами для меня и моих сенаторов. Храните вольность так, чтобы она не вылилась в своеволие». Вот и все, государь.
Царь сидел молча, с непонятною для Александра улыбкою. Затем, опять обратившись к архиепископу, спросил его тихо, вкрадчиво:
– А знаешь ли ты, что после смерти Жигимонда они хотели меня либо царевича Феодора посадить себе на престол?
– Доподлинно, государь. Оное всем ведомо. И ныне в Литве есть сторонники того же.
– Я сказал бы так же панам, как сказал им угорский князек. Здесь его сила. Жигимонд был слугою Рады. Не любил я его за то. Он цеплялся за изменников, подобных Курбскому, слушал их, стоял за них… Стефан – горд. Слыхал я: не особо жалует он их. Его не удивишь изменой: он сам перебежчик, сам – бродяга, сбежавший со своей родной земли. Норов их ему известен.
Немного подумав, царь спросил:
– А как ты полагаешь, святой отец, не поссорятся ли с ним паны, коли мы отстоим Псков? Не отстанут ли они от него, коли там счастье изменит ему?
– Паны ненадежны, верно, государь! Плохо быть их королем! Господь в своей неизреченной премудрости отвел чашу сию от уст твоих… Вместо радующего сердце вина ты испил бы яд горечи и неправд. А коли Псков устоит, Стефан не уживется с панами… То надо предвидеть.
Иван с нетерпеньем перебил архиепископа:
– Тем более горько ему будет, ибо он не королевской крови правитель. Господь Бог накажет его за дерзость! Престол государя должен занимать человек королевской крови. Паны сами почитают происхождение и кровь. Их высокомерие сильнее гордыни моих бояр.