Невеста зимнего духа - стр. 1

Ничего не останется от нас,

Нам останемся, может быть, только мы.

И крылатое бьётся пламя между нами,

Как любовь во время зимы.

Мельница «Любовь во время зимы»

Мы бежали изо всех сил по припорошенной снегом лесной тропе. Впереди – неизвестность и тьма. Позади – верная смерть, чье холодное дыхание преследовало нас, проникая через одежду.

С каждым разом бежать становилось все труднее. Тело замерзало и теряло силы, будто снег, по которому мы бежали, высасывал их. Боль в ранах снова вернулась. Хриплое дыхание вырывалось из моего рта, сопровождаемое резью в горле. Несколько раз мне казалось, что я вот-вот упаду замертво, но теплая ладонь Али придавала мне сил. Я крепко держал ее, сосредоточившись на тепле, что передавалось мне через ее тонкие пальцы.

– Я больше не могу… – Аля вдруг остановилась и согнулась пополам.

– Нельзя останавливаться! Он догонит и заберет тебя.

Схватив девушку за локти, я поднял ее, но устоять она не смогла и рухнула на колени. Ее голова бессильно поникла, а руки соскользнули с бедер и упали в снег, который стремительно таял вокруг Али, пропитывая собой ее нарядное одеяние невесты.

– Аля! – умоляюще произнес я, опасливо поглядывая в сторону, откуда мы бежали.

– Пусть забирает… Я больше не могу… И тебе будет без меня только лучше…

– Какая же ты глупая! – Я повернулся к девушке спиной и присел на корточки. – Цепляйся за спину.

– Не стоит…

– Цепляйся, иначе я останусь с тобой и встречу здесь свою смерть!

Аля тихо захныкала, но на спину мне все же залезла. Девушка весила как пушинка из-за последних событий, и я впервые порадовался этому – бежать будет чуть легче.

Стараясь двигаться как можно быстрее, я отключился от всего и полностью сосредоточился на дороге и своих ногах. Самым главным сейчас было выбраться из леса, поймать попутку и пересечь границу, за которой его силы уже не действуют.

Холодное дыхание, что преследовало нас всю дорогу, усилилось. По моему телу пробежал холодный озноб, а волосы на затылке встали дыбом.

– Он здесь, – испуганно пролепетала Аля. – Он нас догнал…

– Нет! – протестующе крикнул я, а затем обернулся.

Из лесной тьмы на меня смотрели два льдисто-голубых глаза. Насквозь пронизывающий ветер свирепым коршуном накинулся на меня, едва не сбив с ног. Жуткий хохот раскатистым эхом прокатился по лесной чаще. Не успел я моргнуть, как два глаза, похожих на ледышки, уже были прямо передо мной.

– От меня не убежать, – выдохнула мне в лицо сама смерть.

– Ай, какая у нас елочка красивая! Вся горит и переливается, – восторженно произнесла уборщица детского сада, поставив перед собой швабру и опершись на нее. – А ведь в древние времена елки внутренними органами животных украшали, чтобы Карачуна задобрить!

– Теть Нюр, вы что такое говорите-то при детях! – возмутилась Катя.

Повесив золотой шарик на пушистую елочную ветку, я взглянул на детей. Вся группа с открытыми ртами смотрела телевизор, по которому показывали какой-то глупый мультфильм. Ни наряженная елка с гирляндами, ни слова уборщицы их не интересовали.

– Эти дети сейчас только в телевизорах и в телефонах, – фыркнула тетя Нюра. – Их сейчас никакой историей не заинтересуешь.

– Так Карачун – это же сказка, – заметил я.

– Сам ты сказка! – с обидой в голосе произнесла уборщица. – Наши предки страсть как боялись этого зимнего духа! Даже шли на такие извращения, как елка из кровавый потрохов…

– Теть Нюр! – снова возмутилась Катя. Порывшись в пакете с сосульками, она выудила две – серебристую и золотистую, – и, выбрав последнюю, повесила ее на елку.

К украшению детского садика к Новому году она подошла очень ответственно, как и к любому делу, за которое бралась. Елочные игрушки Катя отбирала только те, что сочетались друг с другом, например, красные и золотые или серебряные и синие. Мне же было абсолютно все равно, что вешать на елку: игрушки или же потроха. Я просто помогал Кате и все повторял за ней.

– Вон тот шарик криво висит, Катюш, – заметила уборщица, указав ручкой швабры на красный шарик со снеговиком.