Невеста севера - стр. 9

Деньги? Корабль? Сколько я стою? Даже стало любопытно и обидно до слез. Вот только они не помогут. Отец меня никогда не любил и не выделял среди своих детей. Если уж Айге отдает, то мне и подавно не стоит ждать от него понимания и милости.

Продаст, как пить дать, продаст!

Вернувшись в кухню, под пристальными взглядами слуг и тетки, руководившей уборкой, взяла в руки теплый тулуп и, набросив его на плечи, вышла во двор. Моим первым побуждением было бежать к деду Радиму, но потом я подумала, что старик уже, наверное, спит и не решилась его будить. Бесцельно шагая по заснеженному двору, я думала о том, как странно распорядилась судьба с детьми Молчана. Его сын покинул дом, предпочтя жизни у отца службу у князя. Свою любимую дочь, красавицу Айге, отец продает северянам, а меня, значит, на заклание Жадана. Нет, подумала я, так не пойдет. Я метнулась в сарай, расположенный недалеко от дома. Отыскала там лыжи, когда-то сделанные для меня братом и, всунув в них ноги, побежала в направлении леса.

Некоторое время тропа шла вдоль реки, потом резко сворачивала направо и поднималась вверх. Я знала ее наизусть и, наверное, могла пройти по ней с закрытыми глазами в самую лютую темную ночь. Ноги несли меня по проторенной тропинке, по которой хаживала не раз. Через некоторое время я оказалась на широкой опушке. Села на поваленное бревно, поспешно стряхнув с него немного снега, а потом крикнула в темноту:

- Космач!

Голос прорезал странную тишину, нарушаемую только потрескиванием мороза, да легким кружением снежинок, падающих с темного неба.

Ждать пришлось недолго. Вскоре на опушку выскочило что-то огромное и лохматое и со всех ног припустило в мою сторону. Я вскочила на ноги, и волк бросился на меня, повалив в сугроб и яростно вылизывая мое лицо горячим шершавым языком. Я рассмеялась и прижалась щекой к густому меху, морщась от звериного духа. Когда волк, наконец, перестал меня умывать, поднялась, отряхивая с тулупа снег и вытирая рукавом лицо.

- Космач, как поживаешь? – спросила тихо, опустившись перед ним на корточки и поглаживая густой мех, зарываясь в него пальцами. Когда-то, несколько лет назад, мне подарил его щенком дед Радим на мой день рождения. А он его, в свою очередь, из лесу принес, где нашел подле мертвой матери-волчицы. Дед мой никогда не губил зазря зверей. И этого пожалел, даже зная, что вырастет из него матерый хищник.

А отцу, помнится, сказал, что щенок это. Иначе Молчан велел бы утопить горемычного. Волков в деревне не любили, уж шибко часто они морозными зимами скот резали. Просто спасу не было.