Невеста куратора - стр. 37
– Не вздумай просить у меня денег на свадьбу, – вдруг без всякой связи с предыдущим сказал отец. – Кехард женится в августе, и так полно расходов. Обвенчаетесь по-тихому, шум ни к чему.
– Конечно, зачем клану Гиртиз позорный травник?! – Арсад с неожиданным сарказмом поднял голову, встретившись взглядом с отцом. – Порченое семя не даёт добрых ростков? Так говорят?
Мне показалось, что я услышала скрежетание стальных лезвий, так схлестнулись их взгляды.
– Следи за языком, – резко ответил отец.
– Да горите вы все со своим домом! – Арсад вскочил, оттолкнув стул так, что тот опрокинулся. – Тиенна, идём. Я больше ни минуты здесь не пробуду.
Никто ни жестом, ни словом не попытался нас остановить. Арсад выбежал прочь, как был, а я чуть задержалась, забирая наши плащи у слуг.
Вскочив в седло, Арсад так резко дёрнул меня к себе, что заныли рёбра. Пустив коня рысью, мы покинули Фланд.
Всю дорогу до замка Арсад молчал. Когда впереди показались башни Берфена, он остановил коня и спрыгнул:
– Сама доедешь? Мне нужно пройтись.
– Я не оставлю тебя одного в таком настроении.
– Каком?! – Арсад раздражённо посмотрел на меня. – Можно подумать, я сегодня что-то новое услышал! Отец всегда мной недоволен. У него есть отличный наследник, а я так, неудачник, тот самый урод, без которого ни одна семья не обходится. И всю жизнь он тычет меня носом в то, как я его разочаровал…
– Но ты же не виноват!
– Пойду, посижу на озере, – он повернулся ко мне спиной.
Я спрыгнула на землю:
– Я с тобой.
– Ладно, – взяв коня под уздцы, он повёл его по тропе на берег.
Держа Арсада за другую руку, я почти физически ощущала его боль. Вечная атмосфера недовольства, ядовитые замечания отца и полная покорность матери всему происходящему. Моя мама уж точно не промолчала бы!
Я вспомнила, как мама перехватывала занесённую руку отца, когда он под действием ментальных зелий не узнавал нас с сёстрами и замахивался. Да, она бы точно нашла, что ответить этому напыщенному богачу, чтобы он не знал, куда от стыда деться!
На берегу Арсад сел, опустив голову на руки. Обида, копившаяся долгие годы, достигла крайней точки налива. Когда он поднял голову, я увидела, что у него покраснели веки. Он заговорил усталым хриплым голосом:
– Знаешь, а ведь раньше я надеялся, что однажды добьюсь каких-то высот в области зелий, создам что-то новое, удивительное. Мечтал найти в себе новые способности. Думал, тогда отец увидит, поймёт и оценит… А сейчас уже понимаю: вот он, мой потолок! Просто куратор, и выше уже не прыгнуть.
Он впервые был таким беззащитным передо мной. Как никогда, я понимала, что вся его едкость и грубость – лишь защита от вечно недовольного отца. Яд отцовского презрения проник слишком глубоко, чтобы не переставать отравлять его, даже когда он был далеко.