Невеста - стр. 24
А по осени в крепость привозили бочки с вересковым медом.
Оден помнит и это. Наверное. Он уже сам не знает, что из всего – память, а что – его фантазия.
Он понюхал свои руки, пытаясь разобраться с запахами. Собственный имел выраженные кислые оттенки, которые появляются у тех, кто болен. Правильно, Оден нездоров. Каша. Сажа – это с котелка. Металл. Прелые листья. Трава.
Надо сосредоточиться, пусть это и тяжело. В голове туман, и нос все еще забит, но кое-что уловить получается. Деревья. Некоторые близко, некоторые дальше. Снова трава и снова листья, скорее всего опад. Прошлогодний. Сейчас тепло, следовательно, или поздняя весна, или лето, или ранняя осень. Но осенью листва пахнет иначе. Все-таки весна или лето.
Какого года?
На травяном ковре – цветочные нити. Дальше – вода. Пожалуй, он сумел бы дойти до кромки и вернуться. Или… Оден принюхался.
Серебро, вереск и мед.
Узор поверх сухой листвы. И шепот деревьев будто подталкивает. Что может быть проще – пойти по следу? Это даже щенок сумеет. Или Оден боится?
Будь он и вправду щенком, не устоял бы перед искушением. Но его спасительница права: лес небезопасен. И мало ли что встретится на пути.
Разочарованный шелест был ответом.
Пускай. Оден перевернулся на живот и прикрыл веки. Он умел ждать и просто лежал, наслаждаясь теплом – отвык от солнца – и отсутствием стен. Нет больше клетки. И решетки над головой. Ошейника, не позволяющего опустить голову. И железа на руках, мертвого, тяжелого. Первое время Оден пытался от него избавиться. Альвов это забавляло.
И альвов нет.
Наверное, совсем нет, если его отпустили. Эйо вернется, расскажет, сколько времени прошло с падения Гримхольда… впрочем, он знает, что война была и что дети Камня и Железа одержали победу. А остальное так ли важно?
Птица беззвучно соскользнула с ветки на кучу листвы и замерла, уставившись на пса выпуклым черным глазом. Ворон был стар и хитер. Его перья отливали чернотой, а на массивном клюве, который с легкостью проламывал черепа мышей, мелких птиц и даже молодых зайцев, уже проступили седые пятна. Впрочем, до той дряхлости, за которой следует смерть, ворону еще далеко.
Последние годы были сытыми: война оставляла изрядно мертвецов, чтобы ворон раздобрел и сделался ленив. Оттого нынешняя весна его разочаровала.
И вот теперь такая удача…
Ворон прыгнул, подбираясь к добыче.
Остановился. Прислушался. Потер когтистой лапой клюв. Однако при малейшем признаке опасности готов взлететь. Но нет, мертвец был приятно мертв, вот только лежал неудобно, на животе. И до глаз добраться не выйдет. Впрочем, это мелочи.