Невеста - стр. 23
– Дочь королевы угодила в западню. Возможно, тебя обменяют.
Кто еще слышал эти слова?
Больше четвертый не появился. А про Одена вновь вспомнили.
Королеве Мэб был к лицу багряный, оттеняющий совершенную белизну кожи. И корона Лоз и Терний сияла в полумраке подвала.
– Я предложила им обменять тебя на мою девочку. – Иногда она позволяла голосу изображать нежность. – Зачем им дочь несчастной королевы? Но нет, отказались. И моя девочка умерла. Так почему я должна оставить тебя в живых?
И время застыло.
На ее руках – пурпурные рубины, и отблески их окрашивают кожу розовым, словно королева Мэб пыталась смыть кровь, но не оттерла до конца.
– Почему? Ты не нужен им… – Она желала услышать ответ на свой вопрос. И повторяла его вновь и вновь… – И, упрямый, цепляешься за жизнь. Чего ради?
– Потому что у меня есть невеста…
Ее смех – стеклянная пудра на свежих ранах.
– Что ж… – Женщина с рубиновыми когтями закрывает глаза. – Живи… Возможно, когда-нибудь я подарю тебе свободу.
Она сдержала слово.
Оден ждал, что за ним придут. Слушал землю, надеясь уловить тот момент, когда старые глыбы начинают трескаться, пропуская огненный ручей. И песню железа, разрывающего землю. Шаги, не охраны, другие. Голос, который он узнает, несмотря ни на что.
Брат вытащит.
Скажет, что все уже закончилось. Отвезет домой. Не в городской особняк, но в старое поместье, в его, Одена, комнату, окна которой выходят на тисовую аллею.
Стены из яшмы и нефрита, прошитого тонкой золотой нитью. И старый камин, который вечно начинает чадить при первой растопке. Тяжелое кресло – в нем хорошо думалось. Стол из каменного дерева. Оден помнит его и узор из царапин на боку. И даже то, что правая створка окна слегка провисает, а летом на бархатных портьерах оседает тополиный пух. Тополь в саду лишь один, и каждый год появляется желание его спилить, но посажен он был еще прадедом Одена…
Любимое место Виттара, вечно с книгой прятался. Точнее, думал, что прячется, а на самом деле все знали, где его искать.
Не пришел.
Жив ли? Война ведь была. Долгая, наверное. Кровавая. Но она закончилась, и Одену подарили свободу. Вот только теперь его жизнь зависит от женской прихоти. Пожалела? И как надолго хватит этой жалости?
День? Два? Дольше? Скоро ей надоест играть в спасительницу.
Уйдет.
Уже ушла. Пусть и обещала вернуться, но… обещания ничего не стоят.
Нет. Костер остался. И вещи. Значит, действительно вернется. Она молода, если судить по запаху. Серебро, вереск и мед. Мед и вереск. Серебра лишь капля.
Вереск рос на предгорьях Гримхольда. И по весне распускался цветами лиловыми, белыми. Кланялся ветру, дарил нежный аромат, которым даже местные туманы пахли. Летняя жара иссушала скалы, и запах становился тягучим, вязким.