Невеста герцога - стр. 23

Губы вдовствующей герцогини сжались, и в глазах мелькнуло ее обычное высокомерие. По какой-то причине это подействовало на Томаса успокаивающе. Не то чтобы он одобрял надменные манеры своей бабки, но мир казался бы более спокойным местом, когда его обитатели вели бы себя так, как от них ожидают окружающие.

Она молчала, сердито глядя на него.

Томас ответил ей твердым взглядом.

– Грейс, – резко произнес он не оборачиваясь, – отправляйтесь спать.

Последовала продолжительная пауза, затем он услышал, как она вышла.

– Ты не имеешь права командовать ею, – прошипела вдовствующая герцогиня.

– Нет, это вы не имеете права.

– Она моя компаньонка.

– Но не рабыня.

Ее руки затряслись.

– Ты не понимаешь, никогда не понимал.

– За что я бесконечно благодарен судьбе, – парировал Томас. Милостивый Боже, в тот день, когда он поймет свою бабушку, он перестанет быть самим собой. Всю свою жизнь он пытался угодить этой женщине, или, если быть точным, первую половину жизни он пытался угодить ей, а вторую половину пытался избегать ее. Она никогда не любила его. Томас достаточно хорошо помнил свое детство, чтобы знать это с уверенностью. Теперь это его не волновало, он давно понял, что она никого не любит.

Но очевидно, так было не всегда. Если судить по неприязненным высказываниям отца Томаса, Августа Кавендиш обожала своего среднего сына. Она всегда сетовала, что не он наследует герцогский титул, а когда наследником неожиданно стал отец Томаса, ясно дала понять, что он является жалкой заменой. Джон был бы лучшим герцогом, а если не он, то Чарлз, который, как старший, был воспитан для этой миссии. Когда он умер, Реджинальд, рожденный третьим, остался один на один с ожесточенной матерью и женой, которую не любил и не уважал.

При всем том, что Реджинальд Кавендиш и его мать явно ненавидели друг друга, на самом деле они были поразительно похожи. Они оба никого не любили и определенно не любили Томаса независимо от того, был он наследником герцогства или нет.

– Жаль, что родственников не выбирают, – буркнул Томас себе под нос.

Леди Августа бросила на него острый взгляд. Она не расслышала слов, но его тон говорил сам за себя.

– Оставь меня, – сказала она.

– Что с тобой сегодня? – спросил он, озадаченный ее поведением. Конечно, ее расстроило нападение разбойников – возможно, ее даже держали под прицелом пистолета, – но Августа Кавендиш никогда не была хрупким цветком. Томас не сомневался, что она выплевывала бы гвозди даже тогда, когда ее положили бы в могилу.

Глаза вдовствующей герцогини мстительно вспыхнули, она приоткрыла рот, собираясь ответить, но передумала. Она выпрямилась, сжав челюсти, и сказала: