Неверный. Расплата за ложь - стр. 38
Напряжение между нами можно было попробовать на вкус, и это был бы вкус горького предательства.
Он дернул головой в сторону, словно пытался что-то с себя стряхнуть, а потом сжался весь. От кулаков до зубов. Превратился в ощетинившегося хищника. Помрачнел.
– Успокойся, Рамина, – проговорил сухо, словно только что не пытался меня обнять. – Иди переодевайся. Замерзнешь.
Я и правда продрогла. Этот холод, казалось, выморозил меня всю изнутри. Но дело было не только в ночной прохладе, я просто настолько привыкла, что все вокруг источают лишь холод, что и сама стала превращаться в ледяную статую. Чтобы ничего не ощущать. Чтобы внутри ничего не болело.
А Амир… Приехал и словно пробудил от летаргического сна, заставив чувствовать. Будь он неладен!
– Не трогай меня, – еще раз проговорила, будто одного раза было недостаточно, словно какую-то мантру проговорила, глянув на него непримиримо и решительно, чтобы даже не смел и подумать о том, чтобы еще хоть раз протянуть ко мне руки. Не смел мне таким образом напоминать, как я млела от его лживых, фальшивых, продуманных ласк, веря в тот миг, что они реальные – как у меня.
– Я понял, иди одевайся, – рубанул он, уходя в сторону хлева.
Переодеться было делом пары минут. Я просто накинула на себя бабушкино платье, широкое в плечах и короткое, мало согревающее, конечно, я это поняла, когда уже вошла в хлев. Меня сразу окутало облачко пара, выходящее изо рта. Амир сидел возле овцы на корточках и всматривался в ее живот.
– Как она? – поинтересовалась я буднично, стараясь отвлекаться на овцу.
Пальцы дрожали, когда я на негнущихся ногах подошла к, увы, мужу.
– Еще долго, наверное. Она здесь будет рожать?
– А где? – удивилась я.
– Так, дай мне какую-то тряпку, – скомандовал Амир, и я почему-то подчинилась, сразу пошла в сторону и дала ему старое бабушкино пальто, которое было брошено здесь в углу.
Амир положил его на пол, наклонился и подхватил овцу, которая тут же заблеяла, положил ее на пальто, спеленал и поднял на руки.
– Что ты хочешь делать?
– Пусть рожает в доме, там у очага есть место.
Меня словно прострелило, сердце забухало в груди, заторопилось биться на разрыв. Ведь именно там когда-то рожала и я.
– Хорошо, отнеси, – кивнула, омертвевшие губы едва шевелились. – Отнеси и сам уходи.
– Я останусь, помогу тебе, – решительно дал он понять, что никуда не уйдет, а я не понимала, ну зачем?
Зачем он меня мучает? Зачем вообще искал?
Мне же тяжело быть рядом с ним, неужели он не понимает?
Но я всё же отошла в сторону, давая ему пройти к выходу из хлева и перенести овцу к очагу. Огонь уже затухал, и я подбросила в очаг еще пару дровишек. Мы с Амиром глянули в сторону комнатушки бабушки, которая ушла спать, задвинув занавеску.