Неудачная карьера мегеры - стр. 7

– Прекрасно, – остановил его мой муж. – «Кошачьи слезы» мне и «Коровий чулок» жене.

– Носочек, – поправил юноша.

– Отлично, если можно, побыстрей, – попросил Степа, – времени у нас не много.

– Чихнуть не успеете, а уже все будет готово, – пообещал молодой человек и побрел в сторону бара.

– Что такое гатошка? – удивился Степа, глядя в спину медленно уходящего гарсона. – Ну-ка, посмотрю в интернете, как по-французски называется пирожное… э… э… Не силен я в иностранных языках. Вот, нашел. И не произнести. Га… те… аи… или ау. Пишется как гатеаи. Нет! Гатеау! А произносится, оказывается – гато[1]. Французский язык безумен. Да еще над буквой «а» нарисована крыша![2] Гато! Официант к нему приделал наше окончание и получилась гатошка! Помесь великого русского и не менее великого французского языков, плод любви москвича к городу Парижу.

– Тебя не смутило, что повар у них итальянец из Ниццы, которая находится во Франции? – развеселилась я. – Кельнеру велели говорить некоторые слова по-иностранному. И родилась на свет гатошка. Жаль, не предупредили парня, что Ницца не имеет никакого отношения к Италии. Кстати, за рубежом очень ценят наших кондитеров. Александр Селезнёв, например, лауреат Кубка мира по кулинарии. О его победе в Люксембурге все европейские СМИ сообщили. А вот наши промолчали.

– У россиян не принято гордиться живыми соотечественниками, вот когда кто умрет, тогда сразу великим становится, – покачал головой Степа. – Как ты с одноклассницей встретилась? Что ей надо?

Я начала рассказывать то, что услышала от Любы. Степан меня перебил:

– Варкина ведь не жила в нашем дворе?

– Нет, у них была квартира в доме за забором, – уточнила я.

– Ух ты, – пробормотал Дмитриев, – элита тех лет. Странно, что они с сестрой посещали школу, где в основном учились дети из малообеспеченных или проблемных семей.

– У нас были и вполне благополучные ребята, – возразила я, – почти все они жили в кооперативном доме на огороженной территории. Наша школа ближайшая для них, остальные учебные заведения находились очень далеко. Вставать приходилось бы рано, чтобы к первому уроку успеть.

– Вы дружили? – продолжал расспросы Степа.

– Скорее были в хороших отношениях, – пожала я плечами. – Люба была со всеми вежлива, на день рождения приносила конфеты, но домой к себе мало кого приглашала. В начальной школе за ней после уроков приходила няня. Ее странно звали: Эмилия? Корнелия? Как-то так, словно из пьес Шекспира. Классе в шестом няня исчезла. Родители у Любы были ласковые. У Любочки есть сестра, на пару лет ее младше.