Нет покоя голове в венце - стр. 4
Борис уже много раз это слышал: детство государя оставило на нем, на всей его личности тяжелый след. Стоило Василию выпить лишнего – начиналась старая песня. И всегда – в одних и тех же выражениях: бедный, несчастный, маленький тиран. Но сегодня история приняла неожиданный крен.
– Я с ними со всеми расправился, когда подрос. Кроме Шуйцы, этого простил. Но в душе я затаил обиду на Царицу. Почему не помогла, не уберегла нас с братом? И решил я при удобном случае ее испытать. Пошел в церковь в святой день, забрался в темный уголок и начал тихонько говорить всякие богохульные слова. Я помню, как сейчас, стою под иконами, шепчу гадости, а сам зажмурился: боялся, что меня громы и молнии поразят. Что крыша храма отъедет в сторону, что голубое небо разверзнется, что в расколе явится Царица, схватит меня своей огромной рукой и об землю расшибет насмерть. И что? Разверзлось небо? Явилась Царица? Посмотри-ка, вот он я, целый и невредимый.
Василий рассмеялся, смех перешел в кашель, и государь долго не мог откашляться.
– И тогда я подумал: нет никакой Царицы. И последней любви нет, и возлюбленного тоже нет. Есть только я и все остальные. Я нескольких жен взял, помнишь, а потом прогнал их всех. Я объявил, что теперь не надо мне жен, я венчаюсь с Царицей. Я и буду ее возлюбленным. И никакого конца света не случится. Может, после меня – да какое мне до этого дело? Помнишь, какой переполох начался? Послы из соседних стран приехали. Неслыханное дело! Богохульство! Я приказал их всех обрить и вернуть обратно. И что? Кто-то пошел на нас войной? Ха! Все перепугались. А я стал царем, первым человеком на всем свете. А «Последняя любовь» – это просто какие-то древние бредни.
Да, Борис помнил этот ужасный международный скандал: мир тогда подкатился к краю пропасти. Василий посягнул на святое, но и это сошло ему с рук. Несколько удачных военных кампаний и большое войско – успешное подспорье для любого правителя-богохульника. Вот, кстати, и ответ, гадит ли он под образами. В каком-то смысле вся его жизнь – это одно большое срамное облегчение перед иконами.
– Я понял самое важное, Бориска. Там, – Василий кивнул в сторону икон, – здесь, – государь приложил руку к груди, – ничего нет. Это ужасная пустота внутри и вокруг каждого. Поэтому мы и придумали Царицу, чтобы нам было кого любить. Чтобы было чем заполнить эту пустоту. Но любовь – это скука. Людям не это нужно. Любовь – для хороших, для тех, кто стоит на месте, для них их скучные мгновения тянутся веками. А люди ведь в большинстве своем плохие. Им нужно бежать: за выгодой, из страха, как бы там ни было, но бежать – из шкурного своего интереса. И я дал им то, что им было нужно: они у меня набегались вдоволь.