Несвятые святые женщины - стр. 33
Давно взошла луна, а лесник Антон только что проснулся. Он проспал весь день. Ирина положила сено на стол – в знак того, что колыбелью Младенца Иисуса служили ясли, и расставила кутью.
– Ну что, моя дорогая, ты поймала Данчука? – спросил Антон.
Лесничиха сделала отрицательный жест.
– Стало быть, я зря гонял тебя в лес?
– Как знать, – рассеянно ответила Ирина.
Антон был в замешательстве. Он прищурился на жену и произнес:
– Эге! У тебя лицо что-то не праздничное… Ты плакала?
Она промолчала.
– Эх, что же делать… Еще и пить хочется, зато теперь моя голова перестала болеть! И назло всем печалям я могу осушить рюмку наливки и поздравить тебя с праздником…
Склонившись над столом, Ирина посмотрела в оконце. Теплились голубыми светильниками далекие звезды. Над величавым лесом горел месяц. Его изумрудный свет трепетал и зыбкими пятнами расплывался по снежным ложбинам все ярче… Казалось, мохнатый исполин-лес в молитвенном покое благоговейно и торжественно внимал тихому напеву незримых небесных певцов: «Слава в вышних Богу и на земле мир, в человецех благоволение!»
Прошло три года. Так же крепчал мороз, как и в тот день, когда Ирина связала порубщика, так же прыгал здоровенный судак в котелке, но только солнышко заглядывало теперь не в сторожку, а в домик пономаря Антона Груздя, на окраине поселка Пеньки. Судак на этот раз был значительно больше того, который когда-то варился в сторожке лесника…
Теперь хлопотливую Ирину в ее непрерывном хождении от очага к столу и обратно сопровождал пузанчик с пухлыми ножками. Его звали Фома Груздь.
– А, комаренок! – входя, подхватил сына Антон. – Ишь как полюбил мед, все щеки себе перемазал! Должно быть, будет волостным казначеем, а может, и самим старшиной!
И пономарь стал подбрасывать ребенка под потолок, как подушку. Малютка взвизгивал, захлебываясь от страха и удовольствия. Антон сказал жене:
– Чудо! Данчук перестал воровать лес, а семья у него растет да растет. Сейчас встретил меня и просил быть кумом на крестинах. Ты, конечно, согласна?
Ирина повернула к мужу свое лицо, которое раскраснелось от жара очага. Она прогудела:
– Данчук – добрый отец. Я ничего не имею против него, и ты тоже. Теперь, когда он стал мельником, все ребята у него будут сыты. Когда крестины? На третий день праздника? Я тебе приготовила подарок к Рождеству, а маленький Фома поднесет его от себя. Если ты хочешь узнать, что это за подарок, я могу сказать: это ладанница, самая простая берестяная ладанница, какая была у покойного пономаря Клюквы. Мы решили с сынком, что без ладанницы пономарь ничего не стоит.