Несносная практикантка и драконий свиток - стр. 6
– А мне кажется, вы ревнуете! – выпалила я, скрестив руки так резко, что жемчужные бусы на шее застучали, будто кости в погребальном танце. Голос дрожал, выдавая страх, который я топила в дерзости. Чёрт бы побрал моду Петра Великого – весь этот европейский шик, словно нас кроили под голландских кукол!
Виктор шагнул вперёд, и я отпрянула, запутавшись в юбках, от которых пахло лавандой и чужой историей. Его камзол, расшитый серебряными нитями, блеснул в свете люстр – слепяще, нарочито, как доспехи.
– Октябрина, мы не знаем, с чем имеем дело, и это во-первых…
Не дослушав, я взмахнула рукой – резко, отчаянно, будто разрывая невидимые цепи. Воздух дрогнул, и зеркальце – то самое, треснувшее, с позолотой, пахнущее дымом и тайной – шлёпнулось мне в ладонь, обжигая кожу.
– А, во-вторых, тут работает магия! – фыркнула я, пряча артефакт в складки юбки, где уже лежали три платка, монета с двуглавым орлом и крошечный кинжал. Лупа, воссевший на спинке дивана, хмыкнул, сверкнув глазами-изумрудами.
– Зато Лупа говорить не может!
– Это меньшее из зол, знаете ли! – парировала я, задыхаясь от смеси гордости и ужаса.
Магия… Она вилась здесь, в резных потолочных розетках, в узорах на стенах, где двуглавые орлы сплетались с русалками. Но в Петербурге 1723 года магию топили в Неве вместе с колдунами – об этом твердили даже учебники.
Виктор вздохнул так, будто нёс на плечах всю тяжесть Летнего сада.
– Я тебя провожу…
– Ой, не утруждайтесь, великодушный Виктор Стужёв! – я сделала реверанс, едва не рухнув лицом в ковёр. Как они тут не ломают шеи?
Мысли метались, как мыши в мышеловке: Петровские ассамблеи, принудительные танцы, женщины – куклы в корсетах… А я-то думала, в университете тяжело!
Он приблизился стремительно, как штормовой ветер с Финского залива. Я отступила, наткнувшись на столик с китайской вазой – фрукты покатились по полу, апельсины, словно мячики, подпрыгивали у моих ног.
– Я вас прошу, Октябрина. Не ввязывайтесь ни во что, – его шёпот обжёг ухо, пахнущий вином и гневом. – Здесь не Москва XXI века. Здесь за шаг влево – дыба, за слово против царя – плаха.
Я закусила губу до крови. Его дыхание смешалось с запахом моих духов – розы, притворяющиеся невинностью. Сердце колотилось, словно пыталось вырваться из железного корсета. А он… Он стоит так близко, что был виден шрам под скулой, его длинные ресницы и едва ли проглядывающаяся щетина…
– Мы и так ввязались в пропавшую душу дракона! – прошипела я, впиваясь ногтями в ладонь.
– Вы поняли, о чём я, – выдохнул он, и губы чуть коснулись моей щеки – случайно? Нет, Виктор не делает ничего случайного.