Нерастраченное время - стр. 12

– Я не могу, Саш… – воздух со свистом покидает лёгкие, протестуя, словно не желает питать меня кислородом.

– Ты можешь! – он держит меня за руку, помогая спускаться. Его ладонь горячая, как печка. Моя – холодная и безжизненная. Как и моя душа.

Победная улыбка освещает лицо мужа, стоит нам добраться до первого этажа. Так же он улыбался, когда наша девочка впервые пошла самостоятельно… Сонечка. Глаза наполняются слезами, и я опускаю взгляд. Не хочу расстраивать Сашу. Продолжаю вышагивать, как оловянный солдатик, просто потому что так надо.

Замираю у подъездной двери – слишком трудно сделать последний шаг и окунуться в мир, который почему-то не перевернулся и не сломался оттого, что моя девочка навсегда его покинула. Небо не рухнуло, и люди продолжают жить. Даже мой муж, похоже, начинает смиряться.

Да, этот мир не рухнул. Зато мой разлетелся вдребезги.

Саша мягко подбадривает:

– Все будет хорошо, Катюш! – он неторопливо толкает дверь, а я будто погружаюсь в гомон улицы.

Отовсюду слышны детский смех, визг машин, стук каблуков по асфальту… Как громко… Вываливаюсь из подъезда и прислоняюсь к стене. Судорожно дышу, зажмурившись изо всех сил.

– Солнышко… пойдём, – чувствую его руку на своих плечах. Вот так, словно два поддерживающих друг друга инвалида, мы двигаемся вперёд по сантиметру, только для меня впереди ничего нет. – Вот увидишь, тебе станет легче…

Легче?..

Открываю глаза и послушно следую за ним, пока не слышу детский крик:

– Ма-а-ам!

Сердце застревает между рёбер ржавым гвоздём, а затем и вовсе прекращает биться. Оборачиваюсь и вижу маленькую девочку лет семи в школьной форме и белоснежными бантами в волосах…

Зовут не меня. Я больше не мама. Ноги вдруг отказывают мне, а в глазах поселяется тьма.

Больше никто не мучает меня прогулками и уговорами жить дальше. Моя единственная попытка выйти на улицу провалилась с треском.

Теперь я беспрепятственно слоняюсь из угла в гол, а Саша, в те редкие моменты, когда бывает дома, только молча вздыхает.

Я понимаю, он очень переживает за меня, но по-другому просто не могу. Без моей девочки мир как будто потускнел и из яркого и сочного превратился в черно-белую карикатуру. Небо надломилось и пошло трещинами, солнце ослепло и больше не дарит света и тепла. Такова моя реальность.

Единственное, чем я живу сейчас – уголком памяти Сони. Наконец-то мне удаётся закончить отбор фотографий. Снимков оказалось немало, хотя я и выбирала только самые-самые. Остаётся их лишь распечатать, но здесь я неожиданно сталкиваюсь с категорическим отказом. Саша, напоминая гоголевского Вия, которому нельзя переступать невидимую черту, снова мнётся на пороге детской.