Непрощённый - стр. 49

– Жаль… А я-то думал, что ты сейчас скажешь, что у нас есть взрослый ребёнок. Все эти годы я надеялся…

Первый порыв – ударить Михаила по лицу. Однако я успешно подавляю этот импульс. Задыхаясь от злости, прикрываюсь сарказмом:

– Мы не в дешёвой мелодраме. Как ты себе это представлял? Что я двенадцать лет скрывала от тебя ребёнка?

– Ну… Не знаю, - он пожимает плечами.

– Пошёл ты на *уй, Соболев! - разворачиваюсь и пулей лечу в свой номер.

Наверное, это называют состоянием аффекта. Потому что ещё несколько минут я вообще ничего не соображаю. Трясущимися руками наливаю текилу. Хлещу кактусовую водку как не в себя. Впервые за много лет меня душат слёзы. А ведь думала, что разучилась плакать.

Из глубин памяти поднимаются воспоминания. Те самые, которые я тщательно прятала. Делала вид, что их не существует, потому что это была единственная возможность не сойти с ума. А сейчас будто полоснули скальпелем по нарыву.

***

– Миш, я беременна.

Он ничего не ответил. Молчал минуту, две, три. Я слушала его тяжёлое дыхание в телефонной трубке и чувствовала, как заживо сгорали мои нервы.

Соболев тогда почти полгода прослужил в Никарагуа, после чего прилетел в отпуск. Тридцать дней абсолютной феерии закончились двумя полосками на тесте. Это было полной неожиданностью. Мамой в двадцать два года я становиться не планировала хотя бы потому, что жила на съёмной квартире и зарабатывала очень и очень скромно.

Однако, когда врач подтвердил беременность, моя рациональность тут же пошла лесом. Накрыла бешеная эйфория. Будто мне вкололи сверхдозу божественного элексира. Ничего подобного я не испытывала ни до, ни после. Мгновенно осознала, что внутри меня растёт частичка любимого мужчины. При этом я понимала: Соболев вряд ли придёт в восторг от такой новости. Да, он говорил, что был слишком зациклен на карьере и упустил воспитание сына. И что если бы сейчас у него был шанс снова стать отцом, он сделал бы всё совершенно иначе. Но разговоры – одно дело, а реальность - другое.

– Ну и зачем ты мне это сообщаешь? – ледяной тон Соболева ржавой бритвой прошёлся по моему сердцу, выдёргивая куски плоти. Артерии вскрылись.

– Как зачем? Ты будешь отцом, - растерянно пролепетала я.

– Даш, ты – не первая баба, которая залетает от меня. Но до тебя все как-то сами справлялись с этой проблемой, - бесцеремонно выдал он.

– В смысле? – сказать, что я опешила – ничего не сказать. Что это,*лядь, вообще значит: «справлялись с проблемой»? И что за выбор слов в мой адрес: "залетела", "баба"?

– В прямом. Если ты меня любишь, то должна сделать аборт.