Непрерывность - стр. 10

Когда входишь в теплую, такую податливую, ласковую, легко уступающую напору тела воду и плывешь по поверхности, то только дыхание и движение держат тебя на грани между воздухом и глубиной. Глубина, ее расплывчатость, неопределенность, кажущаяся бездонность, способность поглощать предметы и свет делают ее загадочной и пугающей.

Я заметил, что солнечный свет, проникая под воду, из сплошного однородного, гомогенного эфира распадается на отдельные лучи, которые находятся в постоянном движении, как в лазерном световом шоу, но движутся все в одном направлении – вглубь, в одну точку, и кажется, что где-то там, в глубине, сходятся в одно целое, концентрируются в один сгусток энергии наподобие шаровой молнии.

Монотонные движения пловца с погружением в воду, а потом опять подъемом над водой, перед глазами чередуются картины дальнего берега и подводные лучи, бегущие вглубь, ритмичное дыхание – все это вызывает легкое головокружение и эйфорию, и вот уже кажется, что лучи света не уходят вниз, а наоборот, поднимаются вверх из глубины. И эти лучи света, поднимаясь откуда-то из центра земли, восходят над водой в небо и там зажигают солнце, которое вспыхивает, как эфирное масло от искры, и весь мир заливает теплый свет.

Глубина пугающе привлекательна, поэтому я научился нырять с аквалангом. К тому же озеро надо чистить – глубина глубиной, но на дне за годы скопилось немало мусора.

Сначала я коллекционировал собранный мусор, может быть, из тайного тщеславия и гордыни, чтобы иметь свидетельство того, что я делаю что-то хорошее и полезное, но потом понял, что мусор – он везде мусор, куча хлама, и от него надо избавляться.

Озеро открыло мне еще одну простую мысль, совсем, впрочем, не новую. Но иногда знакомые вещи и идеи внезапно обретают более понятный, окончательный смысл. Я видел под водой мертвых рыб, их плоские тела недвижно лежали на дне, но не плоско, как на сковородке, а в полуподвешенном состоянии, и они не выступали каким-то неестественным контрастом с окружающим их подводным миром, а вписывались в него абсолютно естественно, как водоросли. Откуда бралась это естественность?

Я понял, что их смерть является частью окружающего мира, что их мертвые тела растворяются в окружающем мире, не оставляя после себя следа, не оставляя за собой мусора. Впрочем, как и все животные на суше, все эти ежи, лисицы, слоны, павлины, еноты, голуби. Они едят то, что вокруг них, переработанное выходит из организма, смешиваясь с миром бесследно, а когда умирают, то, распадаясь, становятся частью мира, сливаются с ним в одно целое.