Непрерывное восхождение. Том 2, часть 1. Сборник, посвященный 90-летию со дня рождения П. Ф. Беликова. Письма Г. В. Маховой (1934-1936). Письма (1938-1975) - стр. 33

<…> А о молитве Кому-нибудь (уже с большой буквы) – писать сейчас не берусь. Подумать надо. Я лично без молитвы жить не могу, мне она нужна, нужна каждый день, каких-нибудь 3 минуты сосредоточения, глубокого раздумья, утверждения себя [в] сущем – дают больше, чем все учения мудрецов. Но я никогда не молюсь своему бессилию. Я молюсь Вечной Силе, созидающей миры, могу молиться той частице этого Огня, которая и во мне заложена, а бессилие?.. Бессилие ничего не создало. Зачем ему молиться? <…> Жизни можно радоваться. Можно, и следует даже, находить радость и в тех буднях, в тех мелочах, которые засасывают нас и от которых рано или поздно необходимо будет отказаться. Красота во всем – и в вечном, и во временном, и в древней, от ошибок веками забронированной, мудрости, и в ошибочных чувствах, продолжительность которых – одна весна. Красота и стремление к ней многое оправдывают. Один красивый аккорд, в котором звучание, искренность и искания души чувствуются, тяжелее на весах справедливости, чем года аскетической жизни ради овладения какими-нибудь способностями духа. Поэтому не верьте в свои плохие качества, как бы много их ни было, а верьте только в хорошие, как бы мало их ни находили, – лишь они правильны, другое – ложно. И я тоже прав, если на них базируюсь. <…>

Всего хорошего.

<…> А вот Вы насчет музыки писали. Хорошее дело музыка, люблю ее, только плоховато ее знаю. Одно обидно – обманывает она меня почти всегда. Вслушаешься – зовет, зовет куда-то, что-то нарастает в душе, ждешь – вот, вот – сейчас для всего накопившегося откроется выход, последний аккорд объяснит все и успокоит. Но последний аккорд обыкновенно ничего не объясняет. Или он обращается в отступление и кончает тем, с чего начал, т. е. снова тихонько зовет и заманивает, или неожиданно обрывается, падает убитый, как подстреленная на лету птица. И хочется взять какую-нибудь стеклянную вещь и разбить ее о клавиши инструмента – авось последний аккорд удастся и удовлетворит накопившиеся, не находящие себе выхода чувства. Да, зовет музыка, зовет и тревожит – в этом ее хорошее качество, и не приводит никуда, не успокаивает – в этом, пожалуй, ее еще лучшее качество. Надо нас звать и тревожить. Что будет, если мы здесь на земле успокоимся? Мерзость запустения будет, смерть, хуже смерти – самодовольный сон живых трупов. Поэтому я музыку и люблю, хоть и обманывает она, хоть и обидно за эти обманы, но иначе нельзя. Нельзя без музыки жить. Окрасить природу в однообразный серенький мертвецкий цвет или лишить ее музыки – одно и то же. <…>