Неправильный разведчик Забабашкин (ФИНАЛ) - стр. 32
Ускорившись, оббежал их и, перезарядив на ходу обоймы, приблизился к началу состава. Не сбавляя скорости, забежал по лестнице на пешеходный мост и первым делом выстрелил в машиниста и кочегара паровоза, которые, как мне показалось, увидев, что вокруг происходит что-то нехорошее, начали было поддавать угля в топку, явно решив уехать. И они, собственно, уехали. Правда, не туда, куда собирались, а в менее гостеприимное место, находящееся существенно ниже уровня моря – в геенну огненную.
Ну а я, лёжа на мосту, быстро справился с теми противниками, кто до этого момента был ещё жив. Два офицера и шесть солдат, крутя головами, не понимали, что происходит, куда-то стреляли, что-то кричали и, казалось, за криками не слышали друг друга. Поэтому, получив положенную порцию свинца, они умерли быстро и без каких-либо проблем.
Помня свои правила всегда контролировать подстреленную нечисть, выстрелил ещё по разу по тем, кто лежал ближе ко мне и до кого пули пистолетов смогли дотянуться.
Отстреляв очередные обоймы, вытащил из ранца патроны, перезарядил запасные магазины, потом те, что в пистолетах, и, постоянно напоминая себе, что время сейчас очень ограниченный ресурс, побежал к поезду.
Паровоз пыхтел, обволакиваясь дымом, а я, взяв у одного из лежащих на путях охранников винтовку, стал прикладом сбивать замки с дверей вагонов.
Когда я распахивал двери, то стоящие люди, вместо того чтобы сразу же выбегать на улицу, наоборот, втягивались к противоположной стене, с ужасом смотря на меня. Тот нюанс, что мой силуэт в полутьме толком им был не виден, очевидно, создавал дополнительную нервозность в и без того напряжённой обстановке. Ведь они слышали беспорядочную стрельбу, идущую со всех сторон, но не понимали, что происходит. Сомневаюсь, что эти уставшие и измученные люди рассчитывали получить спасение здесь, в двух шагах от Берлина. Напротив, скорее всего, почти все они давно были сломлены избиениями, унижениями, пытками, голодом и, потеряв надежду на избавление, полностью смирились со своей незавидной участью.
А тут стрельба и двери открывает какой-то мужик в высокой лохматой шапке – понятно, что они находились, мягко говоря, в растерянности.
И я, несмотря на то что сам чуть не падал от усталости и не спадающего нервного напряжения, всеми силами старался им помочь. Я говорил им, что они свободны, говорил, чтобы они убегали, и двигался дальше. Пленным, вероятно, было очень тяжело поверить в столь неожиданное освобождение, на которое они никак не могли рассчитывать, и они с опаской вначале выглядывали из-за распахнутых дверей, смотрели, как я открываю другие вагоны, затем видели замертво валяющихся на земле солдат противника и только после этого неуверенно спрыгивали вниз.