Размер шрифта
-
+

Неотения - стр. 4

Перед ним бескрайняя пустыня, полная тайн и загадок, словно женщина, горячая и холодная, смертельно опасная, но в тоже время притягательная.

День. Жара такая, что можно жарить яичницу, достаточно поставить сковородку на пылающий жёлтый песчаный ковёр и разбить яйцо. Сухой ветер бросает песок, который засыпает глаза, рот, нос, карманы, но, несмотря на все эти препятствия, его движение продолжается. Хотя он уже медленно сходит с ума от её горячих объятий, она выпивает его по капле, смакуя каждый глоток. Воды почти не осталось.

Ночь. Теперь холод пробирает до самых костей. Ночью движение обретает направление и хоть какой-то смысл, который заключается в поисках нагретых убийственным солнцем камней. Месяц освещает какие-то тёмные пятна в серебристом море песка. Он ускоряет шаг и почти бегом добирается до ещё горячих, неизвестно как здесь оказавшихся осколков гранитной породы. Прижимаясь к ним, он тихо плачет без слёз, воды больше нет, только чувство беспомощности перед ненавистной бескрайностью плещется в нём.

Утро он начинает с того, что слизывает с уже остывших валунов капли росы – этой влаги не много, но достаточно, чтобы смочить потрескавшиеся губы, пересохшее горло и, может быть, продлить жизнь ещё на один час.

Океан песка. В нём – не заслуживающая внимания чёрная точка. Это он, не способный больше двигаться. Над ним море-небо и корабль-солнце. Но даже в эти, может быть, последние минуты его существования, она остаётся для него загадкой, живущей по своим законам и не подчиняющейся даже самому времени. Её день может продолжаться неделю, а потом месяц – ночь. Самое же странное то, что хотя в ней и выпадали дожди, но, сколько он себя помнит, она ни разу не зацветала полностью. Были лишь отдельные островки жизни, которые через некоторое время она поглощала, неудовлетворённая и вечно голодная. В этом желтом безмолвии он слышит вначале издалека, а потом всё ближе голос мамы.

– Максим, Максим. Пить. Мне так страшно. Посади меня. Ночью тяжелее всего. Я так боюсь. Мне страшно. Посиди со мной, – произносит она охрипшим голосом, – Максим… – вырывается из её горла то ли скрип, то ли вскрик.

– Я рядом, – отвечает он, наклоняясь над мамой.

– Пить.

На кухне он наливает в стакан кипячёной воды и приносит ей. Усаживает аккуратно и даёт стакан в руку. Мама пьёт. Он ставит пустой стакан на пол.

– Когда я буду ходить? Если я не буду ходить, я умру.

– Ну что ты говоришь? Умереть, конечно, легче, но надо же бороться.

– Да на что она, жизнь, такая нужна? – с горечью произносит мама.

– А кто говорил, что будет на моей свадьбе плясать?

Страница 4