Неосторожность - стр. 34

День труда. Последний победный клич лета. Темнеет уже раньше. Осень стоит на пороге, ждет. Выходя вечером, берешь с собой свитер.

Клэр едет в моей машине. Она приезжала каждые выходные. Теперь она – одна из нас, часть ядра, которое остается неизменным, какие бы второстепенные персонажи ни прибивались к нам в ресторанах, на вечеринках с коктейлями, на пляже или в ленивые полуденные часы у Уинслоу, вечерами, когда играли в шарады, на прогулке на моей маленькой яхте, на девятом дне рождения Джонни, искупаться вместе голышом или послушать Верди под звездами. Мы все загорели.

Я настоял, чтобы выехать в четверг вечером, велел ей сказаться на работе больной. Никого не будет, объяснил я. Все уже уезжают. Мы отправимся ранним вечером. Пообедаем, поболтаем. Я использую эту возможность, чтобы узнать ее поближе. Клэр на сей раз остановится у меня. И Нэд с Сисси тоже. Они приедут завтра. Уинслоу в выходные принимают других гостей.

Я заказываю нам обоим мартини. Она тоже к нему пристрастилась. Не больше двух за раз, как-то сказал я ей. Я все повторяю старую шутку, чем мартини похож на женскую грудь: и того, и другого по одному мало, а три – слишком. Эту заповедь надо соблюдать.

Мы обедаем в городе, в итальянском ресторане. Он открылся в пятидесятых годах. Кабинки обтянуты красной искусственной кожей, на меню нарисована Пизанская башня. Это последнее заведение на Ньютаун-лейн, сохранившееся со времен моего детства. Даже хозяйственный магазин закрылся. Мне в этом ресторане нравятся две вещи. Во-первых, он демократичный. Я видел, как кинозвезды здесь сидят за соседними столиками с рыбаками, у которых обветрены шеи, и их семьями. Во-вторых, тут подают изумительную тонкую пиццу.

Я расспрашиваю Клэр: где родилась, жила, училась, что изучала, почему работает там, где работает, кто она. Правая рука у меня так и чешется записать ее слова в желтый юридический блокнот, но я все неплохо запомню.

Клэр «сотрудничает со следствием», джин развязал ей язык. А я веду себя идеально: не агрессивен, внимателен, сочувствую. Она рассказывает мне об отце, о своей матери-француженке, о младшем брате, программисте, который живет в Калифорнии. Но я знаю, что у свидетелей свои интересы. Они могут солгать, подтасовать факты. Могут быть обидчивы и закрыты, выдавать лишь самые скудные сведения. Некоторые хотят мне понравиться, думая, что это повлияет на мое понимание закона.

Совершенно ясно, что Клэр хочет мне понравиться. Не в романтическом смысле, увы. Нет, для этого она со мной слишком непринужденно держится. Ведет себя так, словно я – перспективный работодатель. Хочет предстать передо мной в лучшем свете, получить мое одобрение. И перед ней трудно устоять. Клэр смеется моим шуткам, задает вопросы, вытягивает из меня истории. Мало что так нравится мужчине, как звук собственного голоса и понимающий слушатель, а лучше слушательница.