Неординарные преступники и преступления. Книга 1 - стр. 45
Представление суду результатов почерковедческих экспертиз. Многие репортёры считали, что обсуждение авторства анонимных писем должно будет стать кульминацией судебного процесса, но ожидания их оправдались не вполне.
Разумеется, адвокат поинтересовался тем, получал ли эксперт для изучения образцы почерка других, кроме подсудимой, людей. Не забываем о миссис Эдвардс, которая сама же признала, что пишет букву «С» точно так, как это было показано на копиях письма в газетах. Безусловно, помимо этой женщины, могли существовать и иные любопытные персонажи, которых следовало бы проверить на возможное авторство таинственных посланий…
В этом месте, кстати, можно пояснить, что «европейская» или «германская» манера ставить кавычки на письме не является чем-то уникальным или трудноповторимым. Просто американцы при письме ставят кавычки – открывающую и закрывающую – в верхнем регистре, а европейцы открывающую писали в нижнем, а закрывающую – в верхнем. Кстати, именно так учили ставить кавычки и в советских школах. То есть подобную манеру легко освоить и, соответственно, подделать – это не некий уникальный росчерк или необычное написание буквы.
Некоторые моменты общения адвоката и эксперта оказались по-настоящему комичны. Если стенограмму судебного заседания дать прочесть со сцены участникам «comedy club», то слушатели будут хохотать в голос, и никто не поверит тому, что услышанное – строгий юридический документ, до того комичны некоторые пассажи. Например, в ходе перекрёстного допроса Эйзензехиммеля тот решил объяснить адвокату принцип работы микроскопа и его использования при исследовании письменных документов. Эксперт полез в саквояж, который стоял возле его кресла и… вытащил микроскоп. Адвокат Найт попросил эксперта убрать прибор и избавить присяжных от рассказа о законах оптики – сейчас предметом обсуждения являлись совсем иные материи. Эйзензехиммель возразил на это, что адвокат не понимает сути разговора, и он сейчас ему всё объяснит. На что Найт ответил, что это как раз Эйзензехиммель не понимает, чего от него хотят, а потому пусть уберёт микроскоп и просто ответит на заданный вопрос. В конце концов, Эйзензехиммель микроскоп убрал, но через 20 минут извлёк его опять и снова пообещал объяснить принцип работы устройства и его использования при проведении научного исследования.
Надо сказать, что игрища с микроскопом в саквояже явились отнюдь не единственным примером острой пикировки адвоката и эксперта. Довольно комично выглядела попытка Найта применить «домашнюю заготовку» с использованием заблаговременно подготовленного рукописного текста. Адвокат поставил под сомнение возможность определить «на глазок» принадлежность анонимных посланий перу Корделии Боткин, поскольку её почерк, вообще-то, мало походил на почерк их написавшего. В этой части Джордж Найт, кстати, был совершенно прав: то, как Даннинг чудесным образом опознал в этих посланиях руку Корделии, выглядит крайне подозрительно… Адвокат порассуждал на эту тему и положил перед Эйзензехиммелем некий исписанный лист бумаги, попросив эксперта определить «на глазок», принадлежит ли он перу подсудимой.