Необратимые искажения - стр. 12
Это кантернец и собирался сделать, когда из темноты вдруг вынырнул знакомый магический огонёк. Он выпорхнул на середину помещения и завис, охватив лучами одного жуткого монстра и одну не очень симпатичную, но очень вкусную химеру.
– Ну уж дудки! – крикнул Гвин голосом Бестии и кинулся на добычу.
Он ясно почувствовал незнакомца, который совсем недавно отправил его под завал, но важнее было утолить Голод, поэтому разборки с чужаком решил оставить на потом. Перед ним маячило место, где клубком переплетались все энергетические нити, составлявшие сущность выродка; туда он и ударил.
Рука по локоть погрузилась в вязкое месиво, ухватилась когтями за «начинку» и одним движением вырвала её с корнем. Химера беззвучно завопила от боли, но и не подумала подыхать: её сущность хлынула в разные стороны, надеясь спастись на периферии, в подземной сети отростков. И всё же химера ослабла достаточно, чтобы её можно было сожрать.
Распахнув пасть до самой груди, Тварь выпустила наружу серое дымчатое щупальце. Оно вцепилось в ускользающую сущность, дёрнуло, вырывая её из тела, и, опутывая всё крепче, затянуло в утробу. Всю без остатка.
Химера тотчас издохла, а Гвин на несколько секунд выпал из реальности.
После продолжительного заплыва по океану боли даже простое её отсутствие воспринимается как невероятное блаженство. Ненадолго, но мозг сходит с ума от возвращения к норме, в которой его не бьют беспрерывно раздражающими импульсами. Поэтому после поглощения сущности химеры Гвин почувствовал себя лучше, чем прекрасно. Будто каждую его мельчайшую частичку ублажили до полного расслабления. Словом, такого облегчения он не испытывал, пожалуй, ни разу.
А потом кантернец, снова превратившийся в человека, приоткрыл глаза и наткнулся взглядом на всё тот же магический огонёк. Только на этот раз он не выжигал зрение, а вполне приятно светил, разгоняя темноту в небольшом радиусе.
Человеческие чувства казались такими же наивно-примитивными, как лепет младенца. Однако они не резали сознание острыми ножами и позволяли существовать в весьма комфортном состоянии лёгкого отупения. Да, в подземелье было темно и сыро. Да, тут жутко воняло кислятиной, возможно от выделений химеры. В отдалении еле слышно выла вьюга – как музыка для уставшего слуха. А ещё кто-то почти бесшумно дышал поблизости.
– Покажись, – сказал он негромко. – Не бойся.
– А я и не боюсь, – так же негромко ответили сзади.
Женским голосом.
Значительно подобревшему Гвину уже намного меньше хотелось выяснять отношения с кем бы то ни было, но имелось два весомых аргумента в пользу такого выяснения. Во-первых, незнакомка причинила ему много страданий, фактически бросив умирать под завалом. А во-вторых, она видела, как он ест и… всё ещё здесь?