Неназываемый - стр. 41
Сетенай рассмеялся.
– Мудрые слова из уст самой преданной куклы Олтароса.
– Хватит. Пойдем со мной, – сказал Акаро. – Я скажу ему, что ты не сопротивлялся, и…
Сетенай расхохотался, и Акаро совсем сник.
– Ты понимаешь, что Олтарос послал тебя потому, что знал, что это причинит тебе боль? – спросил Сетенай. – Он мог послать любого из своих боевых псов. Псамага, например, – вот это была бы настоящая потеха. Но он помнит, что ты был предан мне. Он испытывает тебя. Хочет знать, как сильно ты готов прогнуться под него.
Плечи Акаро поникли, но Ксорве это не одурачило – он принимал боевую стойку. Оружия она не видела, но магу оно и не требуется. Ксорве от всей души надеялась, что Сетенай не упустил это из виду.
– Знай, что я очень сожалею об этом, – сказал Акаро.
– Не больше, чем я сожалею о твоем упрямстве, – ответил Сетенай. – Печально. Я думал, ты умнее, чем остальные приспешники Олтароса.
– Надеюсь, что смогу доказать, что я столь же храбр, – произнес Атаро глухо, как будто боролся с подступающими слезами. Шагнув к Сетенаю, он поднял руки. Сетеная отбросило назад, но он вовремя собрался и приземлился на обе ноги, развернувшись на пятках – лицо Акаро окатило волной пыли.
Ксорве никогда не видела подобных сражений в Сером Крюке. Но именно так она себе их и представляла: два волшебника из древнего мира сошлись в битве посреди руин. Со стороны это было красиво, но она застыла на месте, а по шее ручьем стекал пот.
Акаро и Сетенай дрались в тишине, – лишь иногда нарушаемой шипением или кряхтением – насылая друг на друга невидимые волны и клинки силы. Они двигались как дуэлянты без шпаг, нападая и защищаясь, но ни при каких обстоятельствах не касаясь противника. Черные пластины и зеленая парча мелькали, когда они уклонялись и наносили удары. То, как они отзеркаливали движения, напоминало танец, только вот от каждого столкновения библиотечные цилиндры вдалеке потряхивало.
Сначала казалось, что противники в равном положении, но Ксорве знала, что Сетенай не ожидал этого и не успел подготовиться к сражению. Он терял темп. Ксорве припомнила все, что Сетенай когда-либо рассказывал о магии и о том, как она ослабляет тело и разум. Она не знала, сколько он сможет продержаться.
Если с ним что-нибудь случится… нет. Она заставила себя посмотреть правде в глаза. Если он умрет здесь, для нее все закончится, пусть даже Акаро и пощадит ее. Она станет никем – хуже, чем никем, – она станет той, кто предал своего бога и подвел своего господина. Кому она будет нужна? Что ей делать?
Неназываемый, воззвала она мысленно.