Ненавижу тебя любить - стр. 4
– Это моя бита, Лисицына, – удивительно, что для того, чтобы знать этот факт, он на неё даже ни разу не посмотрел. У него всегда одна цель – мои глаза, в которые смотрит так, что хочется увести взгляд. Тяжело мыслить ясно, особенно когда всё время вспоминаешь моменты, когда в них не было столько холода, даже если его красивые губы трогает усмешка. Его голос понижается, взгляд становится уже: – Всё ждал, когда ж она ко мне вернётся. – Издевается. Играет. Испытывает. Приближаясь, смотрит в глаза и ухмыляется: – Не уж то, Лисёнок, и впрямь думала, что так просто всё сойдёт тебе с рук?
Не думала. Вообще ни о чём не думала, когда неслась в его дом, даже толком не одевшись. То, что наговорила мне мама… Какой низкой и доступной Яр меня выставил… И не только меня. Что она наговорила маме Вадима… до сих пор ведь не представляю, как смотреть ему в глаза.
– Ты подставил меня, – зло, почти что шипя цежу, но от этого ухмылка на губах Рогозина становится только более недоброй. – И ладно мы с тобой… Что ты настолько подлый, я даже не сомневалась. Но ты хоть понимаешь, что подставил не только меня?
Яр вновь усмехается. Упирается локтем в стену над моей головой, нависая точно громоздкая, тёмная туча. Выглядит так, будто произошло то, что наконец его заинтересовало.
– Что мальчик-зайчик в штанишки наделал, когда его взял за яйца разъерённый папа Серёжа?
Да ему ещё и весело. Сволочь!
– Не называй его так!
– Его сама жизнь так назвала, Лисицына, я здесь не при чём, – заявляет нагло, будто эта шутка ещё может быть актуальна. Детский сад, школа, – ещё понимаю, когда кто-то издевается над тем, что не повезло с фамилией. Но блин Рогозину уже девятнадцать, а он всё успокоиться не может. К тому же, лично мне, очень нравится фамилия «Зайка». Но Яр, конечно же, не останавливается, продолжая меня раздражать. – Простая математика, Ева, – он окидывает взглядом мои волосы. – Лисы рыжие, зайцы трусливые.
Со скрипом стискиваю зубы, гневно дышу, но предпочитаю не втягиваться в этот глупый разговор.
– Верни мой дневник, – вместо дальнейших баталий, требую я, но Яр лишь непринуждённо пожимает плечом.
– А кто сказал, что он у меня? – не отрицает, что не понимает, но и не признаётся, что его взял.
Я не верю ему.
– Ну как-то же ты обо всём узнал! Значит, ты читал его! А значит, он у тебя. Поэтому верни мне его, Ярослав, – проговариваю почти по буквам, показывая, что шутки мне надоели. – Я всё ещё в твоей комнате, и если не хочешь, чтобы продолжила крушить её, верни мне дневник.
Уверена, звучала я крайне убедительно, но на Рогозина это не особо действует, хотя и взгляд становится чуть острее. Он кивает в сторону хаоса, устроенного мной.