Ненависть навсегда - стр. 14

Чье-то лицо висело над ним, близко, всего на расстоянии вытянутой руки. Глаза, цвет которых было не разобрать во тьме, смотрели неподвижно, сосредоточенно, как будто изучая.

Войнов Глеб подпрыгнул, в висках стучало, но больше всего беспокоило другое: кто находится перед ним, человек или тень? Встречный луч ослеплял, рассмотреть силуэт было невозможно.

Он долго разглядывал гостя в попытке определить реальность. В его камере кто-то оказался или ему опять кажется? Он сидит в Штрафном Изоляторе слишком долго, слишком, уже бывали галлюцинации.

Солнечные лучи, копьями торчащие из амбразуры-окна, летели незнакомцу в лицо и озаряли враждебно надутые скулы. От носа и выше залегала тень – под черной занавесью скрывалось все, кроме блестящих глаз. Незнакомец застыл, выставив кулаки вперед, точно в нерешительности, но от этого казался не менее грозным. Грозным и великолепным. Будто сам Бог отправил в стены посланника, который или убьет, или спасет его – неважно. Главное, положит конец многим его страданиям.

Сказать честно, он уже потерял надежду видеть в своей камере такого же молодого парня, как и он сам. О, эти проклятые тюремщики просто ненавидят его, и этот усатый Повислый больше всего! Ни дня не прошло без оскорблений, он только и делает, что пинает кирзовыми сапогами да отпускает грязные шутки. Ради очередной потехи Повислый вздумал держать его в изоляции. Штрафной Изолятор – так называется эта мрачная тесная камера, но за что дали статус особого опасного преступника, никто не сказал.

Один Бог ведает, сколько тянется это одиночное заточение. Месяц, два, полгода? Сам он давно потерял счет времени, а когда в последний раз спросил Повислого, скоро ли закончится содержание в таких жутких условиях, то получил сапогом в живот. Ни одна душа не отвечает на вопросы. Никто с ним не разговаривает. Он плакал, его не слышали. Он клялся, что покончит жизнь самоубийством, его все равно игнорировали. Мрачные мысли никуда не уходят, возникают все чаще и чаще. Всему виной одиночество. Тишина разъедает изнутри, как ежедневная порция яда.

Но отныне ему незачем молчать. Он решил заговорить первый:

– Ты тоже не угодил тюремщикам? За что тебя наказали?

– Не знаю. – Гость придвинулся, чтобы лучше рассмотреть своего нового друга по несчастью. Кожа у него отливала бронзой, в темных глазах таилась тревога. – Ты кто?

– Саша.

– А фамилия?

– Пастухов.

– Почему в Штрафном Изоляторе сидишь? Штрафник? Особо опасный?

– Я не знаю, кем меня считают. Сижу в одиночке очень долго.

– Сколько?

Вопрос вызвал горькую ухмылку.