Ненадёжный призрак - стр. 40

– Это только твоё восприятие. На самом деле я заинтересован.

– Заинтересован?

– Заинтересован.

– … Ладно, забудь. У тебя есть конкретные предложения?

– Как я уже упомянул, я обсудил диагноз Иды с Моникой.

– О господи. Зачем?

– Она моя жена. Возможно, у нас тоже будут дети. Она хочет быть в курсе всех рисков.

– М-м… Похвальная предусмотрительность.

– Да, у Моники практический склад ума.

– Ты даже не представляешь, как я за неё рада.

– Твой сарказм неуместен. Если ты не против, я продолжу.

– Извини.

– Ничего. Моника считает, что диагноз может быть ошибочным. Это и моё мнение. Думаю, нам стоит проконсультироваться с другим специалистом.

– Я всё же никак не возьму в толк, с каких пор твоя новая жена стала экспертом в области психиатрической медицины?

– Она хочет помочь. Ты слишком эмоциональна и чересчур остро реагируешь.

– …

– Таня? Ты плачешь?

– …

– Послушай, если ты будешь плакать, я повешу трубку. Созвонимся, когда ты успокоишься.

– Я… Я не плачу.

– Хорошо. Тогда я продолжаю. Моника нашла одну компанию в Стокгольме. Эти люди специализируются на похожих случаях. Я договорился о консультации.

– Не понимаю. Что это за компания? Частная клиника? Это вообще медицинское учреждение?

– Нет.

– Тогда что?

– Это коммерческая организация, которая занимается проблемой воображаемых друзей.

– Попросту говоря – шарлатаны, которые наживаются на отчаявшихся родителях. У нас нет проблемы воображаемых друзей, Велло! Если ты помнишь, наша дочь совсем не хочет дружить с этой… с этой…

– Со своей воображаемой подругой.

– А, да какая разница! Называй её как хочешь! Нужно, чтобы Феечка, кто бы она ни была, оставила Иду в покое, она её пугает!

– Я знаю. Сообщи Иде. Нас ждут в Стокгольме в четверг. Я хочу закончить с этим до начала учебного года.

Стою в зарослях пожар-травы8, высокие стебли почти с меня ростом. Ярко-розовые верхушки, покачиваясь, касаются моего лица, и я чувствую их нежный, едва различимый аромат. Здесь заметно теплее, чем на открытом пространстве, но не из-за гуляющего там ветра, а из-за способности пожар-травы выделять тепло при цветении. Так это растение спасается от ночных заморозков, которые начинаются в августе. Лето роняет дни, словно лесной малинник стряхивает наземь переспелые ягоды. Как у любого, кто родился и живёт на севере, у меня нет привычки торопить короткий летний сезон. Но сейчас я только рада, что дни пролетают быстро. На обрубке берёзовой ветки, заменяющем мне календарь, утром появилась пятнадцатая насечка. Осталось сделать ещё тринадцать. Я боюсь пропустить новолуние и каждую ночь мучительно вглядываюсь в неровный силуэт луны, бледнеющий в светлом сумеречном небе. Надеюсь, мои подсчёты верны, и до возвращения Джеффа осталось меньше двух недель. Сосредоточенно отщипываю от пышной грозди сразу несколько цветков и бросаю их в корзину. Моё сегодняшнее задание – доверху её наполнить. Дело продвигается неспешно, я стараюсь, чтобы в корзину не летели листья или пух уже созревших семян. Из цветков пожар-травы потом приготовят настой насыщенного розового цвета и что-то вроде сладкого желе. Снова размышляю о том, по доброй ли воле я вызвалась помогать лесной… э-э-э… хюльдре. С одной стороны, невозможно оставаться в стороне, видя, как она с утра до вечера хлопочет по хозяйству. А с другой – кто знает, может, её чары действуют не только на мужчин. На хуторе сейчас горячая пора, лишняя пара рук не помешает. Опускаю очередную горсть цветков в корзину. Нет, вряд ли… Ей не нужна помощь, со своим огромным поместьем она справляется сама.