Нельзя так говорить о капитане - стр. 16
– Это игристое вино…
– Нет, Нимпа, – отрезал капитан. Его тон был недоброжелательным. – Ваше очередное извращение называется «брют». А «Брут» был лучшим другом Цезаря, потом его предал и зарезал. Почти что как Иван Грозный своего сына… – Тэрон вздохнул, затронув любимую тему, которая сейчас оказалась не к месту.
– У нашей сардельки был сын? Как это? – озадачилась Глиа. Капитан вздохнул и с видом «не о том вы думаете» ответил:
– Нет. Мой прекрасный корабль, – Тэрон сделал акцент на последних двух слова, – во-первых, сделан русскими. А русские, как известно, самые умные, потому что у них не запретили Достоевского…
– А кто это? – перебила Шеврон. Со всех сторон раздалось осуждающее «У-у-у!».
– Так, тихо! – капитан повысил голос. – Узнаешь в ближайшее время, если не будешь мешать рассказывать. Мой лучший в известной части Вселенной корабль назван в честь великого русского царя Ивана Грозного. Он жил очень-очень давно…
– Когда я была маленькой? – с любопытством влезла Бра’ас.
– Ты и так маленькая, – фыркнула Нимпомена, отмахиваясь от принцессы, как от мухи. – Сколько тебе? Двенадцать?
– Ну, мне-то шестнадцать, – хмыкнула Бра’ас, приложив аккуратные кулачки к щекам. – Это я на сколько младше тебя? Лет на пятьдесят? – она с кокетливым видом провела руками по лицу и подбросила свои золотистые кудряшки.
Медиум удостоила принцессу презрительным взглядом, а Глиа хохотнула и хлопнула довольную Бра’ас по подставленной ладони. Принцесса надеялась, что так же сделает и Тэрон, но тот лишь осуждающе покачал головой.
– Где капитан? – раздался ещё один тихий вопрос. Тэрон устало выдохнул:
– Да здесь я. Что надо?
– Папочка! – маленькая девочка, бросилась к Тэрону и обняла его за пояс. Судя по ошалевшему лицу всех присутствующих, никто и не подозревал, что у капитана есть дочь.
Глава третья. Посторонние на корабле
Третья и последняя ядерная война поставила точку в демографической проблеме Земли. Всех выживших женщин уводили и силком заставляли рожать снова и снова, пока организм мог выдерживать эту безумную гонку воспроизводства. Все средства защиты оказались под строжайшим запретом, а какие-то намёки на отношения и чувства высмеивались и подвергались осуждению остатками общества. Пытаясь найти спасение, женщины то и дело устраивали восстания, но всё время оказывались проигравшей стороной, ведь с таким вынужденным укладом смирились многие другие женщины. Тогда самые продуманные занялись маниакальным основанием всевозможных религий, которые запрещали обрывать жизни нерождённых. Со временем пробитые нищетой корабли верований потонули в море безумств.