Нелюбимая - стр. 7
В Москве меня встречает Юля. Кидается на шею, а я подхватываю ее под бедра, прижимаю к себе. Да! Отменная попка!
– Скучала? – спрашиваю, вцепляясь взглядом в ее пухлый ротик.
Сейчас ответит «да», и я вопьюсь в него, как в первую бутылку воды после гонки.
– Скучала, – прикусывает нижнюю губу. Я вижу ее белые, ровные зубки, и хочется провести по ним языком.
– Иди сюда!
– Я и так на тебе.
Целую девушку, не обращая внимания на людей вокруг. В пах опускается оставшаяся в теле кровь. Зато вся. Тесно в джинсах и снова душно. Словно не вылезал из своего болида. Грудь распирает от ощущений, когда Юлька еще теснее жмется ко мне.
– Домой? – спрашивает загадочно.
После того раза в квартире Навицкой мы случайно встретились на одной вечеринке. В ту же ночь и переспали. Наконец. Юлькин образ не выходил у меня из головы, как покинул квартиру Вари.
Ну, как не выходил. Когда был с другой – еще как выходил, а потом вспоминал. Зацепила чем-то. Острым язычком, умом, задницей…
И закрутилось все. Спустя год ее розовое полотенце висит в моей ванной комнате. И не раздражает даже.
Секс у нас отменный. Налево ни разу не тянуло.
– Мне к Навицкому бы заехать…
– А завтра никак?! – злится. Эта фамилия превращает Юльку в психопатку. Непонятно почему. Из-за его дочери, что ль? Бред же!
– У меня всего три дня, малыш. Три, мать твою, дня!
– Так проведи их со мной! Или я недостойна? Дорогой Глеб Навицкий стоит первым в списке?
Отходим на шаг друг от друга. Вот и встретились, вот и потрахался вечером.
Желудок сводит от голода. После гонки же только пил, не до еды было. Потом аэропорт – снова вода, – самолет, паспортный контроль. Я устал, голоден во всех смыслах и меньше всего хочу, чтобы мне выносили мозг.
Хочешь трахать, так делай это с моим членом, а не мозгом!
– В общем, ты как хочешь, а я еду домой, – скрещивает руки на груди.
Иногда кажется, что с гонками проще, чем с женщинами. Мой болид сконструирован легче и понятнее, чем девушка, стоящая напротив.
– Хорошо.
Разворачиваюсь и иду на парковку.
Юля, когда меня нет, а это восемьдесят процентов времени, пользуется моей крошкой. Такая одна на всю Москву.
Девчонка все же семенит следом, всхлипывает. Нервы мотает на локоть, а потом собирает в клубок. Крепкий, ровный.
– Ключи, – прошу.
Она бросает их в меня и топает ногой. Все еще бесится.
Сажусь в машину. Внутри пахнет женскими духами – Юлькиными. Под ногами пустой стаканчик из-под кофе, какая-то помада. Или тушь. Или что это вообще? Все сиденье в крошках.
Что-то внутри подсказывает, что и кузов не такой идеальный, как был. Обхожу «Ферру» со всех сторон. Так и есть.