Нексус - стр. 45
– Вы оба просто чудо! Разве можно вас не любить? Я правда вас люблю, всем сердцем.
На этот порыв нежности Стася, будучи уже в некотором осатанении, ответила коварным вопросом:
– А кого из нас ты любишь больше?
– Я бы, наверное, не смогла отдать предпочтение кому-то одному, – без малейших колебаний ответила Мона. – Я люблю вас обоих. Каждого по-своему. И чем больше я люблю тебя, Вэл, тем больше люблю Стасю.
– Вот и весь сказ, – резюмировала Стася и, взявшись за кисть, вернулась к работе над портретом.
Ненадолго воцарилось молчание, и вдруг Мона спросила:
– А о чем это вы тут без меня разговаривали, скажите на милость?
– О тебе, разумеется, – сказала Стася. – Правда, Вэл?
– Правда, правда. Мы говорили о том, какое ты удивительное создание. Вот только непонятно, почему ты от нас все скрываешь.
– Что – все? О чем это ты? – мгновенно взвилась Мона.
– Давайте сейчас не будем, – проговорила Стася, усердно работая кистью. – Однако в скором времени, согласитесь, нам надо будет сесть и вместе во всем разобраться. – С этими словами она обернулась к Моне и испытующе заглянула ей в глаза.
– У меня возражений нет, – сухо отозвалась Мона.
– Смотрите-ка, уже и обиделась, – фыркнула Стася.
– Да просто она не понимает, – сказал я.
Новая вспышка.
– Чего я не понимаю? Что такое? Что вы еще задумали?
– Если честно, без тебя нам особенно не о чем было говорить, – вклинился я. – Так, поболтали немного… Главным образом о правде и правдивости. Стася, как ты знаешь, человек очень правдивый.
По губам Моны скользнула едва заметная улыбка. Она уже хотела что-то сказать, но я упредил:
– Что ты так разволновалась? Мы же не собираемся подвергать тебя перекрестному допросу.
– Мы лишь хотим понять, насколько ты с нами честна, – присовокупила Стася.
– Вы так говорите, словно я веду с вами какую-то игру.
– А разве нет? – съехидничала Стася.
– Так вот оно что! Стоило мне на пару минут оставить вас одних, а вы уже и нож в спину. Чем я заслужила такое отношение?
С этого момента я утратил всякий интерес к разговору. Из головы у меня не выходила последняя реплика Моны: «Чем я заслужила такое отношение?» Любимая фраза моей матери в минуты отчаяния. Говоря это, она обычно откидывала назад голову, словно адресуя свои слова Всевышнему. Когда я, совсем еще ребенок, услышал их впервые, они вселили в меня ужас и отвращение. Особенное негодование вызывали не столько сами слова, сколько интонация, с которой они произносились. Сколько уверенности в своей правоте! Сколько самосожаления! Словно Господь именно ее – ее, самое достойное из своих чад! – избрал для понесения незаслуженного наказания.