Некрасивая - стр. 19
Незабудка и Грибова не переставали прохаживаться на мой счет, то и дело отпуская колкие замечания и насмешки. Остальные поддерживали их замечаниями о том, что в их чистый товарищеский кружок, где до сих пор не было предателей, затесалась шпионка и доносчица, достойная всякого презрения и справедливого гнева.
Мои уши разгорались все ярче и ярче, щеки начинали пылать, руки дрожали и кусок не шел в горло…
После второго блюда – жареных кусочков мяса с картофелем – чуть ли не на всю столовую раздался громкий, с выражением соболезнования и горя голос Незабудки:
– Смотрите, смотрите на бедняжечку Аннибал, она ничего не ест. Бедная, бедная наша Африканка!
Девочки, сидевшие за столом, повернули головы. Я машинально сделала то же самое. Посреди столовой, красная, растрепанная, с беспокойно бегающими глазами, злая и растерянная, стояла Аннибал, свирепо хмуря свои густые черные брови. Странным показалось мне и то, что Африканка стоит одиноко посреди столовой с тарелкой в руках, и то, что на ней нет обычного форменного белого передника. Это обстоятельство настолько удивило меня, что я, позабыв незаслуженно грубое отношение ко мне новых товарок, с живостью спросила красавицу Фею:
– Что с ней? Зачем она стоит одна посреди столовой?
– Вам это лучше знать! – взвизгнула Незабудка, и ее голубые, как два лесных цветка, глаза расширились от гнева. – Из-за вас «командирша» стащила передник с Аннибал, из-за вас же поставила ее посреди столовой. Нашу подругу подвергли двум самым позорным наказаниям из-за вас, сиятельная графиня! Вы отвратительная шпионка, доносчица, урод!
– Доносчица! Урод! – эхом отозвалась со своего конца стола Ляля Грибова и прыснула в тарелку.
Но я слышала теперь как сквозь сон весь этот рой нелестных для меня замечаний. Мои глаза помимо воли приковались к разгневанному личику Африканки, ловя ее взор. Мое расстроенное лицо, повернутое в ее сторону, очень красноречиво выражало всю мою невольную вину перед ней. Я хотела если не словами, то всем своим видом убедить дикарку, что я без вины виновата в ее несчастье. Но угрюмые глаза Риммы точно умышленно избегали встречи с моими. Девочка стояла неподвижно, как истукан, не обращая внимания на сыпавшиеся на нее сочувственные фразы как со своих столов, так и со столов «чужестранок», то есть воспитанниц других классов. Счастливая мысль мгновенно промелькнула в моей голове. Если я причинила неприятность Аннибал, то я же и должна поправить дело. Надо только пойти к мадам Роже, сейчас же, не медля ни минуты, и уверить ее в невиновности наказанной ею Аннибал. И, не отдавая себе отчета в том, насколько уместен мой поступок, я поспешно встала со своего места и, не обращая внимания на раздавшиеся за моей спиной насмешливые возгласы, стремительно подошла к первому столу третьего класса, за которым сидела на председательском месте мадам Роже. В следующую же минуту я говорила прерывистым, срывающимся от волнения голосом: