Некоторые не попадут в ад - стр. 14
– …а на Пантелеймоновку батальон Захара зайдёт.
Комкор поднял на меня глаза и снова едва заметно кивнул: пусть так, хорошо.
Отношения между корпусом и гвардией Захарченко были в меру деловыми: корпус удерживал основную часть позиций, оставшееся куски фронта ушли под Батиных офицеров.
Полноценное наступление Захарченко устроить не мог – корпус, как Главнокомандующему, подчинялся ему номинально: отчитываться о происходящем комкор обязан был, увы, не здесь, – иначе: никакого кресла-качалки и никаких мемуаров.
Глава мог позволить себе почудачить на отдельных направлениях.
Но ссориться Главе и комкору было совершенно ни к чему.
Они оба входили в сложное положение друг друга.
Разговор наш носил характер ритуальный. Я был частью ритуала: вовремя подвернулся.
Местный офицер – нарушая субординацию – взмолился, чтоб мы ушли, наконец. Глаза у него были совершенно несчастные.
Ещё раз пожав друг другу руки, мы попрощались с комкором и направились в разные стороны: комкор и его сопровождающий налево, а мы направо и назад.
На другой день Глава вызвал меня к себе в резиденцию. В своей манере изложил самые трудные из возможных перспективы: будет танковая атака, – он назвал какое-то несусветное количество танков, я даже в кино столько не видел, – примерно показал на карте, где лучше всего занять позиции, на которых батальон будут давить, – и напоследок спросил для проформы: «Всё понятно?».
– Так точно.
Я вышел на улицу и посмотрел на солнышко.
Сел, покусывая губы, в машину.
Граф привычно скосился на меня, не выдавая любопытства, но уже любопытствуя.
Тем временем я не столько думал, сколько спрашивал сам себя: это со мной? это уже где-то было? а где?
Батальон наш расположился в дачном посёлке Донбасс, метров за пятьсот от Пантёхи. До украинских позиций был километр с гаком.
Мы прокопали вокруг посёлка, на расстоянии двухсот-трёхсот метров, несколько линий обороны, и тем самым сократили расстояние до нашего несчастного неприятеля.
Сами расположились прямо в домиках: смешных теремках и покосившихся коробках летнего типа.
Из местных на весь дачный посёлок оставалось немногим более десятка гражданских: в основном старики.
Плюс мы – рота сепаратистов, разведка, миномётчики, повара, прочие.
Другая рота батальона сидела на располаге в Донецке, стерегла Швейка, патрулировала район, охраняла городскую вышку связи, которую несколько раз пытались подорвать специально подосланные люди.
Роты сменялись.
Третья рота просматривалась пока только в перспективе.
Очередь желающих устроиться в наш батальон была ещё в два батальона длиной, – со всей большой северной страны писали, как под копирку: «Возьмите к себе служить, люди добрые, жена совсем заколебала», – не без мстительного чувства, я никого не брал: заколебала – мирись.