Неизвестный Юлиан Семёнов. Возвращение к Штирлицу - стр. 101
РОГМЮЛЛЕР. Что вам казалось многозначительным в их разговоре?
АЗИАТ. Видите ли, я весьма внимательно слежу за современной американо-европейской литературой. Их литераторы наивно полагают, что говорить с читателем следует глаголами, междометиями и союзами. Они наивно полагают, что люди их поймут. Это заблуждение. Людям следует говорить препарированную правду. Людям нравятся определения. Глаголы, союзы и междометия чужды, потому что это – их суть. Они живут глаголом, то есть действиями, междометием – в силу своей интеллектуальной нищеты – и союзом – в силу очевидной необходимости связывать фразы. Отсюда – они тянутся к определениям и прилагательным – самым красивым категориям в языке. Поверьте мне. Журналист и певица стараются обмануть друг друга.
РОГМЮЛЛЕР. Это естественно. Она выполняет свой долг перед нацией, а он ею увлечен.
АЗИАТ. Вы заблуждаетесь, Фрэд.
РОГМЮЛЛЕР. В чем?
АЗИАТ. Она тоже увлечена им.
РОГМЮЛЛЕР. У нее слишком горькое прошлое, чтобы остались силы на это настоящее.
АЗИАТ. Вы заблуждаетесь.
РОГМЮЛЛЕР. Перестаньте. Она любила парня, которого пришлось убрать, чтобы сохранить ее для нас. Мы оберегаем от любви.
АЗИАТ. От этого нельзя уберечь. И если она узнает, что ее парня убрали ваши люди, она наделает массу глупостей.
РОГМЮЛЛЕР. Она не узнает. Парня убрал я. Мне это было больно делать, поскольку за день перед этим он спас жизнь мне и моему другу, толстяку из Ганновера.
АЗИАТ. Только не говорите, что вы сделали это во имя долга. Вы любите ее. Трагедия европейцев заключается еще и в том, что вы любите одну женщину. Мы – многоженцы… Это для того, чтобы сердце принадлежало многим; когда оно отдано многим, оно принадлежит только одному. Мне.
В варьете входит толстуха, которой Фрэд в первой картине не советовал брать Леже. Она подходит к АЗИАТУ и что-то шепчет ему на ухо. АЗИАТ, кивнув, отпускает толстуху.
РОГМЮЛЛЕР. Ну что?
АЗИАТ. Пока все идет по намеченному вами плану. Он обнял её… Когда европейцы волнуются, они обычно курят. Хотите хорошую сигарету из Анкары?
РОГМЮЛЛЕР. Миленький мой дружочек, запомните раз и навсегда: ботинки, которые жмут, у нас в Европе в хорошем магазине обуви обмениваются администрацией.
АЗИАТ. Да?
РОГМЮЛЛЕР. Да.
АЗИАТ. Я служу вам пять лет, и я уже успел познакомиться с половиной вашей агентуры в Европе. А сейчас я увидел, что вы можете терять лицо от любви к женщине – вашему агенту, и в довершение ко всему вы сказали мне, что горноспасателя, которого любила певица Ани, убрали вы. Менять ботинки больше подходит мне по ситуации. В теперешней ситуации вам следует терпеть.