Неизвестный Юлиан Семёнов. Возвращение к Штирлицу - стр. 100
Тишина. Зал не аплодирует. Все сидят молча, даже когда дали полный свет. И только РОГМЮЛЛЕР несколько раз похлопал исполнителям.
ЖУРНАЛИСТ. Она не туда стреляла…
АНИ. Куда ей надо было стрелять?
ЖУРНАЛИСТ. Если она любила того белого парнишку, ей надо – стрелять в коричневого.
АНИ. А что коричневый? Слабый, глупый, обманутый, добрый мужчина.
ЖУРНАЛИСТ. По-моему, артисты трактуют его как тирана… Он служит тирании.
АНИ. Ну и что? Тирания хотя бы освобождает от мучительной необходимости думать.
ЖУРНАЛИСТ. Под большим тираном свои собственные злодейства кажутся безобидными. А? Послушайте, Ани, это звучит банально, но тем не менее мне хочется чем-то помочь вам. Правда.
АНИ. Я не понимаю мужчин, которые хотят помочь женщине. Такие мужчины не умеют любить. Послушайте, уезжайте отсюда, милый…
ЖУРНАЛИСТ. Ну-ка, скажите еще раз.
АНИ. Я прошу вас – уезжайте отсюда. Сейчас, сегодня, немедля…
ЖУРНАЛИСТ. Не это.
АНИ. Вы хотите, чтобы я повторила слово «милый»?
ЖУРНАЛИСТ. Да.
АНИ. Если вы хорошо уплатите, я скажу «любимый».
ЖУРНАЛИСТ. Вы плохо играете шлюху. Лучше пойте. Это у вас выходит значительно интересней.
АНИ. Я не обиделась. Вы любите дождь?
ЖУРНАЛИСТ. Люблю.
АНИ. Пойдемте бродить под дождем, а?
ЖУРНАЛИСТ. Пошли.
Они уходят.
2
То же помещение, но сейчас здесь нет никого, кроме Рогмюллера. К нему подходит АЗИАТ.
РОГМЮЛЛЕР. Ну?
АЗИАТ. Они гуляли по набережной до часу сорока трех минут. После они поехали на такси «АМ-Л 7642» в кабаре аэропорта.
РОГМЮЛЛЕР. Кто это видел?
АЗИАТ. Мой человек.
РОГМЮЛЛЕР. Кто именно?
АЗИАТ. Мой верный человек.
РОГМЮЛЛЕР. Где они сидят?
АЗИАТ. Я еще не получил сведений, я торопился к вам.
РОГМЮЛЛЕР. Они сидят за третьим столом на втором этаже.
АЗИАТ. Откуда вы знаете?
РОГМЮЛЛЕР. У меня сейчас там свой верный человек.
АЗИАТ. Кто?
РОГМЮЛЛЕР. Один – один, мой дружочек. Я же ответил вашими словами: «Верный человек».
АЗИАТ. Покажете?
РОГМЮЛЛЕР. Никогда.
АЗИАТ. Не боитесь их визита в аэропорт?
РОГМЮЛЛЕР. Отправлять Републикэна в Москву самолетом – безумие. В Москву идут наши самолеты. «Люфтганзы». Мы посадим самолет в Берлине, если он сядет в него.
АЗИАТ. Но есть еще белградский рейс. Его выполняют англичане. И летит их самолет в четырнадцать часов – именно по четвергам. Завтра четверг.
РОГМЮЛЛЕР. Этот рейс не долетит до Белграда, в обслуживании этого рейса есть мои люди. Они сделают так, чтобы пилоты завернули в Вену; это тоже предусмотрено. Я боюсь только за машину журналиста. О чем они говорили, прогуливаясь по набережной?
АЗИАТ. Они часто останавливались, прогуливаясь. Их разговор казался им обоим весьма многозначительным. Я же едва сдерживал смех.