Неистощимая - стр. 70
Красин с Катею шагом подъехали к крыльцу, и радостный пес, Катин любимец, как мы уж вам рассказывали, выбежал навстречу хозяйке. Больше никаких собак в усадьбе уже не было – после смерти отца Катя раздала по соседям всю отцовскую свору, больше тридцати борзых и легавых. Не маленьких денег, кстати тут сказать, стоили все эти собаки, но Катя отдала их так, даром, потому что доброй девочкой была наша Катя.
– Oui, cher Charlie, je vais maintenant que monter à cheval. Simon m’a déposé à Saint-Pétersbourg au milieu de la rue et s’en est allé, voici comment! Simon est allé aux femmes, et je suis allé aux paysans![60] – Катя легко, как ни в чем не бывало, легко захохотала, и Красин понял, что он, Красин, счастлив сейчас! Счастлив! И все будет хорошо! У них с Катей непременно будет ребенок! Сын! Все будет хорошо!
Чарлей на тираду Кати ничего не ответил, повернулся и побежал, клацая когтями по камню, в дом. Уже в коридоре им встретилась Стеша – рябая Катина горничная. Красин знал ее и знал, что Стеша все просилась по делам своим домой, в деревню – мать, дескать, у нее больна, помирает, а Катя ее все не отпускала, и Красин знал, почему Катя все никак не отправляет Стешу домой – та говорила по-французски, с детства жила при господах, выучилась, и Кате сподручнее было эдак-то распоряжаться. Признаться, не сильно правильно обстояло дело со стороны Кати – не отпускать Стешу к умирающей матери, но как раз накануне, Красин знал, Катя ее собиралась отпустить и даже отправить. Красину было все равно, а мы вам можем сообщить, дорогие мои, что по фамилии Стеша звалась – вы подумали уж, что Борисова? нет, по фамилии Стеша звалась так – Храпунова.
– Bain. Et puis juste rentrer à la maison, Stesha. Au contraire, rentrer à la maison[61]. – Это Катя произнесла несколько как-то странно и с каменным каким-то лицом. Но Красин уж не обратил внимания на Катины интонации, теперь он сторожко вертел головой туда-сюда, словно бы фарфоровый болванчик – в доме, казалось, никого не было, кроме Стеши и Чарлея, никого; Красин уж теперь понимал – кажущаяся пустота скрывает нечто, на опушке лишь потерял он рассудок; винтовку сейчас держал наготове, в каждом сапоге у него лежал окровавленный мужицкий нож.
Стеша была рябой круглолицей бабой. Она казалась бы довольно справной, если бы, конечно, не отвислые некрасивые груди, такой же висящий живот и уже все оплывшее, как это часто начинается с крестьянскими девками еще с юности, тело – вне зависимости от того, рожала она или нет.
– Что, в доме больше никого? – отрывисто спросил Красин у Стеши. Та быстро взглянула, но отвернулась сразу же – не так-то легко было сейчас глядеть в сверлящие глаза Красина.