Неистинная - стр. 2

— Айрин, — в гримёрную заглянула Эжени Пэро — наш мастер-осветитель. Осветителями обычно работают мужчины, и у нас в том числе они тоже были, но она всё равно считалась лучшей. Как говорят конкуренты маэстро: «У Родерика всё не как у людей». — Говард просил передать, чтобы ты зашла, как вернёшься.

— Хорошо, — я кивнула. Это было не удивительно — мой наставник и покровитель, естественно, желал узнать, чем закончилось сегодняшнее судебное заседание. — Он у себя или в зале?

— У себя.

Эжени прикрыла дверь, а я, поправив сбившуюся причёску, поднялась со стула и отправилась в кабинет маэстро. Он находился здесь же, в коридоре с гримёрными, только в другом конце и имел более мощную деревянную дверь с табличкой «Г. Родерик». Специально для гостей, чтобы не заблудились — у нас тут некому было их провожать, и в лучшем случае, что светило прибывшим для разговора к маэстро, это отмашка рукой и указание: «Сначала направо, потом налево и до конца».

Я постучалась в дверь и, услышав глухое: «Войдите», толкнула створку. Шагнула через порог и закашлялась — наставник, как всегда, надымил тут так, что дышать стало невозможно.

— Извини, Айрин, — хмыкнул маэстро, откладывая в сторону трубку. Щёлкнул пальцами, стягивая дым в ладонь, спрессовал его в крошечный шарик и отправил в урну под столом. Да, в отличие от меня, Говард Родерик был отличным магом. — Не ожидал тебя так скоро, девочка.

— Я пришла на час позже, чем обычно, — возразила я, улыбнувшись. — Вы просто не следили за временем.

— Да? — Наставник посмотрел на запястье с браслетом связи и удивлённо покачал головой. — Действительно… Совсем заработался. Но пьеса получается неплохая, покажу тебе, как напишу побольше. А пока садись и рассказывай, как всё прошло.

— Мне нечем вас порадовать, маэстро. — Я уселась на стул перед письменным столом, за которым сидел Родерик, и развела руками. — Заседание перенесли по причине того, что айл* Вилиус принёс новые доказательства моей неблагонадёжности в качестве опекуна для Авроры. С местом проживания у него не получилось, теперь пытается напирать на мою нравственность.

(* Айл — вежливое обращение к мужчине в Альганне. Айла — обращение к женщине.)

— Нравственность, говоришь… — задумчиво протянул маэстро, непроизвольно вновь хватаясь за трубку. Из неё посыпался табак, но он этого даже не заметил, продолжая рассматривать меня, хмуря брови. — Значит, завтра пойдёшь в Императорский госпиталь, лично к главному врачу, я договорюсь. Мы с ним вместе когда-то учились в университете.

Я вздохнула. Вот так было всегда: о чём или о ком ни заходила речь, оказывалось, что у Говарда Родерика везде есть знакомые, приятели, друзья, готовые помочь мне по его просьбе. Удивительный маэстро человек, но я это уже давно поняла. Причём во всём удивительный — начиная с внешности, заканчивая литературным талантом.