Негоциант - стр. 37
Пошли обедать, и Хаким с сожалением повесил сабли на ковер. Перед обедом спросил, где помыть руки, и Хаким вызвался меня сопроводить.
– Хозяин, нельзя ли купить клинок, который я смотрел. Это очень редкая сабля, настоящая гурда[17], они стоят очень больших денег, столько серебра, сколько и на верблюда не навьючить, я второй раз в жизни держал такое оружие.
– Хаким, а что тебе было бы дороже – мое ружье или такая сабля, если бы я тебе ее подарил.
– Хозяин, я не вправе выбирать подарки. Хотя ружье твое, а все, что ты сделал, для меня имеет особенное значение, но ружей можно наделать много, а таких сабель на всем свете несколько штук осталось, здешний князь не понимает, что у него на стене висит.
– Хорошо, я могу поменяться с ним на ружье, в крайнем случае, если в цене не сойдемся.
После того как пообедали и выпили коньяку, я рассказал немного про Абиссинию и тамошнюю войну, а потом спросил князя:
– Александр Михайлович, Хакиму понравились шашки, которыми он фехтовал, может, продадите.
– Продать не продам, а поменяться – пожалуйста, на ваше ружье.
– Но, думаю, ружье подороже будет стоить, чем старое оружие, да и испытания придется переносить, пока еще одно ружье сделают.
– Хорошо, добавлю еще что-нибудь с ковра, пусть выбирает.
Сказал Хакиму, чтобы он забирал те два клинка, которыми фехтовал, и выбрал еще что-нибудь. Мой телохранитель не долго мучился с выбором, а выбрал тонкий стилет, настоящее оружие ассасина.
После этого все расстались довольные игрушками, что получили.
По дороге Хаким еще раз посмотрел на саблю и остался очень доволен, про вторую сказал, что она просто хорошая, как и большинство того оружия, что было у Безобразова. Стилет же, по словам ассасина, был старинной толедской[18] работы, настоящая мизерикордия[19], тоже вещь редкая и дорогая.
– Хозяин, а почему ты сказал, что я – граф?
– Чтобы ты сидел с господами за одним столом, так бы они считали тебя простым слугой. А у меня есть пустая грамота с печатью и подписью Менелика на титул абиссинского графа, так что приедем домой, я впишу твое имя и фамилию и будешь абиссинским графом Христофором Александровичем Ибрагимовым. В конце концов, тебе это может в путешествиях пригодиться.
5 мая 1893 г., поселок Александровка, Московская губерния
Перед этим был на процессе по поводу взрыва, пожара и самосуда. Выступал в качестве свидетеля. Адвокат зачитал особое решение технического комитета о высоком уровне проверок состояния оборудования на моих заводах, что можно считать примером ведения дела, а несчастные случаи, они всегда случаются. Во взрыве и пожаре виновата коррозия патрубка в том месте, где ее не видно, а вот вина начальника цеха в человеческих жертвах очевидна, но адвокат просил принять во внимание благие намерения инженера (которого на процессе не было, он все еще лечился в больнице от полученных при избиении травм – адвокат зачитал заключение врачей). Присяжные, с учетом того, что рабочие уже наказали инженера, дали ему год тюрьмы, а троих бунтовщиков вообще оправдали, мол, народная стихия, попранное чувство справедливости и неверие в суд. Чувствую, что эта любовь к бунтовщикам скоро отольется интеллигентным и чистеньким присяжным, когда их самих поволокут на «народную расправу».