Неглинный мост - стр. 19
С Толстяком было сложнее. Он весьма любил порассуждать на разные темы, постоянно двигался, напевал, говорил, что-то кричал насчет Сисястых Тёлок, ругался, плевался во все стороны, сморкался на прохожих, обзывал всех Козлами и Баранами и подталкивал нас локтями, если мы его не слушали. И совал собеседнику в нос большим пальцем с криком «ВО!», что могло означать восхищение после прослушивания нового альбома «Purple» или просмотра какого-нибудь фильма. К концу второго курса это нас настолько утомило, что мы с Джеггером тайно решили перевестись на Ландшафт и подали заявление в Деканат. Но в конце первого курса мы еще пили втроем, тем более что в ту пору я начал барабанить в Толстяковской группе «Образ Действия», и виделись мы с ним постоянно, не забывая и про пивко.
В марте я решил отметить свое двадцатилетие. Дата была круглая, и готовился я к ней основательно. 15 марта, в пятницу, мы с Джеггером дошли до Сорокпервого, купили пузырь Наливки, два флакона Салюта и несколько бутылок пива (разумеется, на Джеггеровские деньги, потому что он получал стипендию и содержал нас) и поехали ко мне домой. Загнездились в моей комнате, я принес скудную закуску, поставил на мафон «Тормато», и мы начали наше пиршество. И Батюшка не сказал мне ни одного слова – все-таки, Золотые были времена!
В субботу я пригласил к себе Нарцисса и Маэстро, мы сдали гору пустых бутылок и закупили ящик пива и пару пузырей портвейна на всякий случай. Но в тот вечер портвейн не пригодился, нам вполне хватило пива, чтобы записать миньон под названием «Ода Разводному Ключу» и разбить мою гитару в щепы. И вдруг Нарикий предложил мне поехать в Суздаль. Оказывается, его институт устраивал бесплатные экскурсии, да только никто не хотел ехать, и я подумал и согласился. Главное, не забыть взять с собой портвейн! И в воскресенье в шесть утра мы уже садились в спецавтобус, предварительно допив последнюю бутылку пива.
В Суздале мы выпили один пузырь в тихом дворике, закусили в ресторане, а вечером, вернувшись в Москву, зашли в Скваму и под звуки «Queen» прикончили второй. Повод был железный – День Рождения. В понедельник мы как водится побежали похмеляться в Сандуны – короче, я праздновал чуть ли не неделю. В результате всего этого я сочинил такие мрачные строчки: А двадцать лет, поверь, не радость, а непосильный груз… Но разве тогда мы могли остановиться?
Болото засасывало нас все больше, тем более что приближалась Сессия, и мы заранее начинали копить деньги. У нас существовал неписаный закон: после каждого экзамена нужно было напиться, чтобы отпустило нервное напряжение. Из той сессии я отчетливо помню только три экзамена, остальные стерлись из моей памяти. В первый раз мы с Джеггером купили в Сандунах ящик пивка, сели на жердочку во внутреннем Дворике около Поликлиники, и просидели там весь вечер, обсуждая насущные проблемы. Мимо пробегал Толстяк, он выхватил из рук Джеггера бутылку, и буркнув: Пи-во – это хорошо! – в один глоток высосал полпузыря, плюнул, сморкнулся и побежал дальше. Во второй раз мы ездили к Леде и напились как собаки. Именно в тот вечер мы с Джокондой дотанцевались до того, что упали под стол и не могли вылезти оттуда в течение получаса. А в третий раз получилось еще интересней.