Неглинный мост - стр. 18

Вернувшись из Колхоза, я решил повторить эксперимент и прежде чем выйти на работу, зашел в Якорь и – о чудо! – почувствовал, что пивная аллергия меня отпустила. Я так обрадовался этому, что начал бегать в Якорь каждый день, и постепенно эта пагубная привычка привела меня к тому состоянию, в котором я нахожусь сейчас.

Обычно я приходил в Контору к десяти (с опозданием на полчаса), а в одиннадцать моя Начальница уходила на обед, и не успевала она выйти из здания, как я стремглав мчался в Якорь и высасывал две кружечки пива. Потом до половины первого я слонялся без дела, а как только возвращалась Начальница, брал с собою Фараона или Боба, и мы шли опять же в Якорь и обедали по-настоящему, то есть жевали какую-нибудь лажу, запивая пивом. Таким образом, мой обеденный перерыв длился до двух часов, но часа в четыре, если очень хотелось, я вновь заскакивал в любимую пивную и посылал ВДОГОНКУ еще одну кружку. И так продолжалось почти год, и хотя зимой сложился мой Гарем, и мы начали пьянствовать более основательно, я никогда не забывал про Якорь. Я приучил к нему Боба, Фараона и Иова, и если иногда мы репетировали по воскресеньям, то не зайти в Якорь было бы кощунством. Но со временем, как водится, народу туда стало набиваться все больше и больше, пиво становилось все хуже и хуже; и однажды, зайдя туда после работы, я потолкался в гигантской толпе минут 20, и так и не найдя кружки, плюнул и ушел. Уволившись из Конторы, я перестал посещать Якорь, но он сделал свое черное дело – приучил меня к пиву, и именно поэтому в моей памяти стоят такие зловещие символы как Кружка, Покрова, Квадрат, Жестянка; и поэтому теперь я не могу выпить больше двух кружек. Но теперь незабвенный Якорь – покойник, а о покойниках, как известно, или хорошо, или ничего.

ЭПИЗОД 6

Джеггер не любил разговоров. Точнее говоря, он постоянно молчал, но молчал с таким умным видом, что окружающие смотрели на него с уважением. И мне это нравилось, так как с детства я не переносил болтовню, беготню, суету и вообще толпу. Москва с ее многомиллионным населением нагоняла на меня тоску, я терпеть не мог ездить в метро и на автобусах-троллейбусах; любая очередь вызывала во мне отвращение, а так как мне приходилось постоянно с этим сталкиваться, то я озлоблялся все больше и пытался оглушить себя пивом. Так мало того, что в обществе молчаливого Джеггера я просто отдыхал душой от всего этого, так еще и выяснилось, что он полностью разделяет мое мнение. К весне 80-го мы окончательно убедились, что наши взгляды во многом совпадают, и начали мечтать о том, как когда-нибудь мы уедем на Гавайские или Маркизские острова, построим себе виллу и будем жить как отшельники, отгородившись от всего мира, плюя на все политические интриги, войны и катаклизмы, попивая пивко, поглаживая по попкам мулаток и пописывая мемуары. К началу второго курса мы понимали друг друга не то что с полуслова, но даже с полувзгляда и полужеста. Так что общались мы в основном жестами и междометиями.