Недоступная - стр. 50

– Эй! Как тебе не стыдно! Если мама столько будет есть, не сможет пролезть в дверь. Что делать будем? А-а-а? Знаешь?

Эмиль хохочет и утыкается в блузку, которая тут же становится разноцветной. Стону сквозь зубы. Капец мне…

– Вот же жопка!

Хочу поругать немного, но взгляд натыкается на часы. Семнадцать сорок семь. Ровно! Ух ты, как точно взгляд попал! Звонко чмокаю в лоб несколько раз. Эмиль поднимает взгляд, а я быстро рассказываю пока держу его внимание:

– Котёнок, два года назад в это же время ты родился. Ровно в это, малыш.

Улыбка сама собой расползается по губам. Это был самый ответственный момент в моей жизни, самый значимый. Если до этого я принадлежала только себе, то рождение сына сместило координаты.

Начинаю кружить нас, сын хохочет, кричит: «Мама-а-а». А я не могу остановиться: кружу и зацеловываю в щёки, нос, лоб. Сильно-сильно люблю этого мальчишку. Волосы летят, мажемся в помадке ещё больше, веселимся.

Эмиль обхватывает ладонями мои щеки и тоже целует, размазывая по носу остатки со своего. Делает не со зла, но, когда видит, что сделал, пищит сильнее. Улыбаюсь, тихо млея от него такого. Какой же классный он у меня. Самый невероятный мальчик.

Перехватываю удобнее и спрашиваю:

– Так мама ещё лучше?

Кивает активно, а мне смешно. Боже мой…

Пока мы кружимся, я совершенно не замечаю, что происходит вокруг, а когда останавливаемся сразу чувствую изменения. На него кровь реагирует – бурлит. Не поворачиваясь, я знаю кто там…

Он просто смотрит. Неподвижно стоит и наблюдает за нами, прислонившись к косяку плечом. Запал веселья слетает в ту же секунду, так, словно кто-то выключил свет. Холодок пробегает по спине. У Эмиля горят восторгом глаза, а у меня… у меня во рту не разжёванный кусочек пончика, сладкая помадка размазана по носу и щекам, руки липкие… и… и осознание… всё это он с невозмутимы видом стоит и созерцает. Пиздец…