Недоступная - стр. 48
– Вот у Мариночки таких праздников не было, мы как-то скромно всё, – вновь разворачивает разговор обратно мама.
Кидаю предупреждающий взгляд. Успокойся, господи… И «Мариночки» тоже не надо – неестественно выглядит. Мама, блин….
Оксана Борисовна разводит руками и мягко произносит:
– Всегда хочется лучшего детям.
Спокойная фраза, но звучит двояко, моя мать замирает, а я спешу влезь. Обнимаю за плечи и с самой ласковой улыбкой говорю:
– Я надеюсь, что он вспоминать будет. А-то этот чудовищный кот сниться мне начнёт. Знать бы, что не просто так страдаю.
Мои слова вызывают улыбку. Обстановка немного разряжается. Я свою улыбку тяну как лямку к ушам, лишь бы нервозность не показывать. Не хватало ещё скандала, даже крохотного. Не надо…
– О-о-о… кот-ужастик, я согласна. Кстати, это культовый герой какой-то игрушки, всё время забываю название, надо у детей спросить. Они играли тут недавно Она древняя, Марат ещё играл. Мы не думали, что Эмилю понравится, а он как увидел диски, сразу сел – не оторвать, пришлось Янису садиться рядом и учить, а потом все остальные подтянулись. Мне даже дали джойстик подержать… минуты две.
Замираю. Игрушки? Мы сейчас про виртуальные игры? Не хочу пылить и показывать, что ни хрена не знаю, чем занимается мой ребёнок, но какого хера?
Гнев по спирали поднимается вверх. Я не разделяю веселья.
– Игрушки? Компьютерные?! Ему только два, – это уже моя мама.
– Да. – заметив нахмуренные брови собеседницы, Оксана Борисовна так же сводит свои и проговаривает: – Ну, а что такого? Они все играют.
Титаническим усилием воли, держу милое выражение на лице.
Вот же сука… Пока я стараюсь оградить сына от бесконечного бега от планшета к телефону, его папаша с радостью рубится с ним в какую-то хренотень. Херов геймер!
Дальнейший разговор происходит без меня, отхожу во избежании конфликта. Смотрю за играющим Эмилем, сложив руки под грудью. Внутри бесит до крайности. Мог бы посоветоваться, твою мать! В груди печёт комок, мне нужно успокоиться и не портить ребёнку праздник, но я всё равно не удерживаюсь и кидаю бешеный взгляд в сторону его отца. Тот, как назло, смотрит в другую сторону. Эмиль бегает по участку, звонко смеётся, вновь падает, встаёт и бежит дальше. Я люблю сына, но его папашу готова прилюдно покусать.
На лице Марата – идеально вежливая улыбка. Мы с ним, друг к другу, максимально корректны, безукоризненно вежливы и стараемся без нужды не пересекаться. Никто здесь не знает, что за этим фасадом. Так лихо откручиваем свои роли, оставляя этот мир в стабильности, что иногда сама в это верю. «Иногда» – определяющее.